В аду повеяло прохладой - Максуд Ибрагимбеков Страница 16

Ему никогда не приходило в голову жаловаться на судьбу, но и благодарности ни к Богу, ни к людям он не испытывал.

…В кочегарке было тепло. Это было единственное место, которое ему предложили после возвращения в Баку. Он просился на любую работу в рыбачью артель, но председатель сельсовета Самандар ему отказал, потому что в сопроводительной бумаге указано, что деятельность поселенца не может быть совместима с пребыванием в трудовом коллективе. Об этом Сеймур узнал в день прибытия в Амбуран. В Амбуране он очутился вследствие одного странного обстоятельства. По первоначальному замыслу, оформленному в виде решения Особой комиссии госбезопасности, он должен был выехать в Дашкесан и работать там разнорабочим на тамошнем железном руднике. Но в день выезда из Баку неизвестный высокопоставленный чиновник этого ведомства собственноручно изменил решение особой комиссии и пунктом временного пребывания Сеймура Рафибейли указал шафранный совхоз в Амбуране, что и нашло свое отражение в сопроводительных документах временно перемещенного зэка. Ходили маловероятные слухи, что сделано это было по личному распоряжению Первого секретаря ЦК Багирова. Слухи не подтвердились. Отражения этого факта не нашлось и в архивах.

В Амбуран Сеймур приехал на черной «эмке» вместе с капитаном госбезопасности Гудретом Назимовым, очень худым молчаливым молодым человеком в сером выутюженном костюме и застегнутой на все пуговицы темно-синей рубашке. Он сидел впереди, рядом с водителем, а Сеймур с конвоиром на заднем сиденье. Назимов всю дорогу молчал и лишь, когда подъехали к одноэтажному зданию сельсовета, бросил конвоиру одно слово: «Веди!»

В кабинет председателя сельсовета Самандара Калантарлы капитан вошел так же предельно бесшумно. Он прижал носок ботинка к двери и с силой толкнул ее. Дверь бесшумно распахнулась настежь, и Сеймур в первый раз увидел Самандара Калантарлы. Этот человек не понравился ему сразу и навсегда. Самандар сидел за столом, сосредоточенно разглядывая в зеркало созревший на лбу фурункул, и, осторожно прикасаясь кончиками пальцев, мазал его кремом. Увидев товарища Назимова в своем кабинете, Самандар мгновенно обтер руки об живот и выскочил из кресла ему навстречу, изображая улыбкой и жестами радость и удовольствие от неожиданной встречи.

– Прежде всего вымой руки, – в ответ на попытку рукопожатия хмуро сказал Самандару Назимов.

Упитанное тело Самандара с поразительной резвостью прошмыгнуло к умывальнику, находящемуся в противоположном углу, и хозяин кабинета принялся, как хирург перед операцией, долго и тщательно мыть руки.

Назимов пальцем показал Сеймуру на стул, а конвоиру на дверь. Конвоир тут же вышел, а Сеймур занял указанное ему место напротив капитана.

Назимов сообщил, что гражданин Рафибейли определяется на работу кочегаром-истопником в котельную шафранного совхоза. Самандар почтительно слушал, его почти квадратное лицо с массивным подбородком и узким лбом над маленькими, близко поставленными колючими глазками выражало готовность выполнить любой приказ, но Сеймуру показалось, что планы Назимова по его трудоустройству председателю сельсовета не понравились.

– Я договорился с проверенным человеком, он член партии, кочегар с большим стажем, – сказал Самандар, но Назимов его не слышал, он внимательно читал какой-то документ, извлеченный из планшета.

– Ты понял, что я тебе сказал? – вдруг перебил его Назимов. – Говори по делу. Если у тебя есть какие-нибудь серьезные соображения, не скрывай, можешь быть откровенным.

Самандар настороженно посмотрел на Назимова. На его лице появилось выражение бывалого подследственного, почуявшего подвох со стороны коварного прокурора.

– Извините, товарищ Назимов, никаких своих соображений у меня нет! Я свое место знаю, – пошел на попятную он. – Хочу только сказать, что нужен ночной сторож на новые виноградные плантации. Прошлой зимой сто тридцать лоз кто-то выкопал.

– Ты хочешь сказать, что украли сто тридцать лоз элитного винограда!? Это же вредительство в чистом виде.

– Восемьдесят пять мы уже нашли и посадили на прежнее место.

– Разыщи и остальные. А то люди подумают, что у сельсовета кончился остаток авторитета.

– Найдем, разыщем, сегодня, завтра… В дальнейших целях безопасности хочу взять сторожа.

– При чем здесь сторож? Я сегодня хоть один раз сказал тебе слово «сторож»? Сколько я должен повторять – шафранный совхоз, кочегарка, истопник. Ты все понял?

Судя по изменившемуся цвету лица, который приобрел оттенок незрелой фисташки, капитан начинал сердиться.

– Все будет сделано, товарищ Назимов! Прошу вас, не сомневайтесь.

Сеймур заметил, что ботинки одетого с иголочки Назимова слегка испачканы, и ему почему-то стало интересно, как поступит Самандар, если товарищ капитан изъявит желание их срочно почистить.

– Имей в виду, если ты при мне еще раз скажешь это слово «сторож», я на тебя очень обижусь. Ты меня понял? – успокаиваясь, сказал старший лейтенант. Он вынул из планшета папку и протянул Самандару: – Это сопроводительные бумаги. Распишись в получении.

После того как Самандар подписал каждый из двенадцати листов содержимого папки и запер ее в сейфе, они поехали в совхоз. Впереди ехала «эмка», за ней полуторка, в кабине которой рядом с водителем возвышался Самандар.

Дорога шла вдоль берега. Впервые после возвращения в Баку Сеймур увидел Каспий. Дул северный ветер, и так же, как в прежние времена, пронзительно и тревожно кричали чайки. Весь песчаный берег вдоль дороги – в черных пятнах нефти. Этого раньше не было. Сеймур сразу перестал думать о загрязненном береге, когда увидел в открытом море почти на линии горизонта две нефтяные вышки. У него было острое зрение, и, приглядевшись, он понял, что не ошибся, действительно, это не мачты кораблей, а обычные нефтяные вышки, которые стояли, по всей видимости, на искусственных основаниях – на сваях. Назимов перехватил его удивленный взгляд.

– Это вышки морской нефтедобычи, – объяснил он Сеймуру.

– Раньше такого не было.

– За четырнадцать лет вашего отсутствия здесь многое изменилось. Теперь нефть добывают и в открытом море.

Сеймуру хотелось узнать, насколько давно это началось, но, вспомнив, как Назимов разговаривал с словоохотливым Самандаром, рисковать не стал.

Охранник военизированной охраны открыл ворота, как только подкатил Назимов, после чего обе машины въехали на территорию совхоза. Приземистое одноэтажное здание кочегарки с двумя окнами и черной чугунной трубой находилось в полусотне метров от въезда. Справа у здания росло раскидистое тутовое дерево, нижние ветви которого лежали на плоской крыше кочегарки. Ближе к дороге на двухметровом металлическом «табурете» стояла цистерна с темными потеками мазута. Судя по отходящей в здание трубе, назначением ее было снабжение котельной топливом.

Кочегарка как внутри, так и снаружи была оштукатурена и покрашена в белый цвет. На стене рядом с огромным котлом висели портреты Сталина и Багирова. Портрет Багирова был поменьше и висел ниже сталинского. В дополнение к двум цветным портретам белое однообразие стен приятно разбавлялось благодаря красному манометру и черному круглому радиорепродуктору.