Уборка в доме Набокова - Лесли Дэниелс Страница 15

Больше я ни секунды не могла оставаться одна в этом доме. Я поехала в контору «Старого молочника» — завезти им заявку на новую партию почтовых марок и толкнуть речь в защиту снятого с производства мороженого, которое спрашивали чаще всего, — вишни с ванилью.

Ферма находилась на продуваемом всеми ветрами поле у берега озера. Дорога отделяла стойло от дома — оба стояли совсем близко к недавно расширенной заасфальтированной трассе.

Время года было студеное, а в стойле от коровьего дыхания стояло приятное тепло. Стойло содержали в образцовой чистоте: полы подметены, сточные желобы промыты. Даже имелись масляные радиаторы.

Перед входом в контору висела картина круглой формы — подозреваю, что мистер Дейч-младший сотворил ее много лет назад под воздействием ЛСД. Это была такая мандала в духе амишей [12], написанная кисточкой в два волоска. Издалека она выглядела многоцветным завихрением, но, подойдя поближе, можно было разглядеть, что на ней изображены тысячи муравьев, марширующих по спирали прямо в ад.

Мистер Дейч, в принципе, слыл анахоретом и предпочитал меня избегать, однако работал по семь дней в неделю, и я обнаружила его в конторе — он сидел за столом на высокой деревянной табуретке. Был он худощав, царившая внутри него сосредоточенность только что не наводила ужас. Так и хотелось встряхнуть его, заставить хоть мгновение потратить даром — хотя бы ради того, чтобы убедиться, что такое возможно.

Я поздоровалась, пожалуй, чуть слишком громко, и проследила, как его голова размеренно качнулась в мою сторону.

Мистер Дейч для меня загадка, как, впрочем, и большинство мужчин. В школе я никогда не играла с мальчишками — разве что в старших классах, когда они начали за мной бегать. Но даже тогда они казались мне странными существами. Я обнаружила, что разговаривать с мистером Дейчем проще, не глядя на него. Так его поведение меньше меня смущало.

Я посмотрела на ножки стола — под каждой стояла консервная банка со скипидаром. Еще на первой нашей встрече меня просветили, что таким образом мистер Дейч спасается от муравьев. На том, первом, интервью он поведал мне, что муравьи — настоящий бич севера штата Нью-Йорк. Я поверила ему на слово, хотя ни разу не видела в стойле ни единого муравья.

Мистер Дейч отпер ящик стола и вытащил оттуда лист почтовых марок.

— Полагаю, вы за этим приехали? — Он протянул мне бланк отчетности, который надлежало заполнить и отправить по почте Джинне. Марка, предназначавшаяся на этот конверт, была заранее помечена на листе словами «Для внутренней рассылки» — высокопарное название для процесса перемещения бумажки из коровьего стойла на кухонный стол.

Я поблагодарила, а потом выговорила заготовленную фразу:

— Мне представляется, что многих покупателей обрадовало бы возвращение в наш ассортимент вишни с ванилью.

Мистер Дейч вздохнул.

Я ждала.

Он обозревал меня. Я чувствовала, как взгляд его ползает по моим туфлям, брюкам, дождевику, скрывающему две поношенные футболки, надетые одна поверх другой, по моей собственноручной стрижке («Просто подровняла концы», — наврала я самой себе).

Я еще подождала — взгляд его тем временем уехал дальше, на коровью морду в рамке открытых дверей — влажный квадратный нос указывал в сторону озера.

— Если хотите, у нас остались лишние сливки, — произнес ни с того ни с сего мистер Дейч.

Я напомнила себе, что с некоторыми мужчинами нужно обращаться как с лесными зверушками. Я стояла неподвижно, глядя в точку на стене неподалеку от него, но не слишком близко, чтобы он не напугался, что взгляды наши могут встретиться. Я раскрыла ладони и вытянула их вперед, чтобы он мог их видеть.