Надежда - Вера Толоконникова Страница 15

Кусок солнца любви, или просто кусок любви

СОЛНЕЧНОЕ ЗАТМЕНИЕ. МЫ ВЫБРАЛИСЬ НА ВЕРХНЮЮ ПЛОЩАДКУ ТРУБЫ. ЧИСТЫЙ ВОЗДУХ, УЖЕ ДЕНЬ. НО СВЕТА НЕДОСТАТОЧНО.

На том месте, где должно быть солнце, висит светящаяся краюшка хлеба. Что-то его заслонило. Один из планетоидов «Pussy Rio»? Кранты. И каждый задумался о своем. О личном. Вспоминал лучшие моменты жизни. Кто-то худшие. Вот в такие моменты и происходит разделение на пессимистов и оптимистов. У меня вертится образ орхидеи под дождем. И крупные капли на лепестках. Иногда я вспоминаю сгущенку, «как раньше была». Филимоновского (под Красноярском), или Воскресенского завода. Оба образа хорошие, значит я оптимист.

– Господа! – сказал излишне пафосно Квентин.

– Какие мы тебе господа, ты хочешь сказать «господа, на нас летит планета Пусси Рио?» Одна из девяти. Так это и так понятно. Главное, что делать, – сказал Ипполит.

– А припекло, так опять Чернышевского с Лениным вспомнили, – сказала Надя.

– Как там летчики говорят за несколько секунд, перед тем, как самолет врежется в землю? Все, господа, п-ц. Нет, «господа» они не говорят, они говорят «мужики» или «ребята», или «братва», – сказал я. – Расшифровки черного ящика никогда не слышали? Много потеряли.

Солнечное затмение, это когда не поют птицы и закрываются одуванчики. Запах операционной, ультрафиолетовой лампы, которой между операциями облучают операционные для дезинфекции. Какой-то мази типа Вишневского. Будто вам хотят что-то отрезать и страшно, как в детстве, когда взрослые произносят слово «операция», видимо хотят вас напугать. Или «поликлиника». Комплекс смыслов: анестезия, затмение, аморе фатум, фригидность, некрофилия. Цвета кунсткамеры, музея восковых фигур. А еще это состояние похоже на торт мороженое, туши в морозилке. Мысль о СПИДе. Попытка представить бесконечность. Как Леди Лигейя у Эдгара По и призрак умершей возлюбленной, который ходит по темному замку ночами и гремит цепями. Или костями (кликает). Ощущение солнечного затмения – чистое Инь. Еще это состояние похоже на знак минус, как идею. Так человек ощущает момент наступления смерти. Когда он говорит «я умираю». Это мысль о смерти. Вернее мысль о том, что я буду думать, когда задумаюсь о смерти.

Мы вышли на верхнюю площадку.

Свечение красноватое. Как пожар на небе, но не сильный. Стало видно небесное тело правильной круглой формы.

Было ощущение что оно «холодное», в смысле, не горячее, не раскаленное, комнатной температуры. И от него было «излучение», мы ощущали «любовь». Ко всему: друг другу, трубам ТЭЦ, всему животному и растительному миру.

– Это летит кусок конденсированного Агапе. Вся земная любовь собралась в нем, – сказал Пабло Коэльо.

– А по мне так это та самая любовь, написанная на английской клаве большими буквами, K.,JDM. Люба. Ты что думаешь? – сказала Надя.

– Надя, ты холодная и рационалистичная, – сказала Любаша-K.,JDM, – в тебе нет души.

Но не было желания ерничать на эту тему. Есть душа, нет души. Что такое душа, софистика и демагогия. Мы просто любили всех и вся. Мы даже стали обниматься друг с другом. Как бы это не называлось.

Как бы это не называлось!

2 ИЮНЯ 2011 ГОДА 11-30. ДОЧКА СОЛНЦА. ИЛИ КУСОЧЕК ТВОРЕНИЯ «НУЛЕВОГО ДНЯ». «ДОБРЫЙ АСТЕРОИД».

Один фильм Хичкока называется «Леди исчезает, а потом появляется». Элегантно и, как бы сейчас сказали, политкорректно. Не мог англичанин разочаровать публику, что женщина уходит и уходит по-английски.

Упала большая капля. Потом слизистая круглая блямбочка, похожая на «чайный гриб». Это же вещество нам доселе неизвестное.

– Кажется, дождик начинается, – сказал Ипполит. Он взял «блямбочку» и положил в пакет «для улик».

Астероид летел с запада на восток со скоростью не больше 10 км километров в час.

Небесное тело замедлилось над трубой и летело со скоростью медленно прогуливающегося пешехода.

Девушки встали на край трубы и делали руками как актиния присосками и ресничками, пытаясь дотянуться до «тела». Это было похоже на концерт на Лобном месте 20 января 2012 года, который еще только будет. В диаметре штуковина была метров десять.

– Шершавенько, – сказал Мэрилин.

– Как решетка тюремного окна, – сказала Аня Мельпомена.

– Капельки есть, – сказала Метео.

– Если он летит туда, куда едем мы, а он летит туда, ему понадобится три месяца, – сказала Надя.

– Если к стенке прислонить, может и быстрее полетит, – сказала Мэрилин Монро.

– Значит, он или не туда летит или ночами летит быстрее, – сказал Марк Цукерберг, – потому что если мы игре, то в игре не может потеряться ни один бладжер или снитч.

– Может мы должны как-то его «отработать», это же не просто декорация, если мы «любим», мы же не любим просто так, – сказала Джоучанг.

Чанг залезла на плечи Мэрилин и произошло невероятное: Чанг высоко подпрыгнула, как ниндзя, «подлетела» и оказалась на «теле».

И улетела.

Кстати, мы сделали серьезные лица, позаламывали руки: «Ах, наша Чанг». Поговорили на тему «куда, куда ты удалилась». Что через несколько дней она придет снова и принесет нам благую весть о «дополнительной жизни», которую она заработала, прокатившись с ветерком на астероиде. Который на самом деле был кусочком Нулевого Неба. Созданного до начала сотворения мира. Мы называли этот кусок любви «тело агапэ».

СПУСТИЛИСЬ С ТРУБЫ И ОКАЗАЛИСЬ НА УЛИЦЕ. СПРЯТАЛИСЬ В БАРАКЕ На стенках барака «1901–1935. Иван Петров». «I (сердечко) Stalin», как «Я люблю NY». «Я умираю, но я люблю коммунистическую партию СССР и лично товарища Сталина». Какие они были озабоченные наши дедушки и бабушки. Чуть что, сразу «люблю». Нет чтобы написать так: «Сталин хороший менеджер, но отдельные недостатки были – детей ел, но не всех, и, в целом…». В смысле, некоторые жесткие попадались и он их выплевывал.