Стук - Франц Холер Страница 14

«Король мучает принцессу разговорами».

И здесь Мириам вспомнила, по какому поводу это было написано. Отец спросил ее, что она сегодня проходила в школе, и она сказала, что Гёльдерлин сошел с ума в тридцать два года. Он слышал голоса. На это отец возразил, что восприятие голосов, которых никто другой не слышит, порождения, которые производятся самим человеком и которые не контролируются его нервной системой… во всяком случае, он сравнил это с тиннитусом, одной из своих излюбленных болезней. Она тогда стала настаивать на том, что Гёльдерлин действительно слышал голоса, на что отец ответил, да, он их действительно слышал, но он не знал, что он сам их продуцирует, и если бы врач мог объяснить поэту, что тот просто болен тиннитусом, тогда он, возможно, и не сошел бы с ума.

Так что, безумие Гёльдерлина всего лишь обычный случай для врача ухо-горло-нос? Такие разговоры возмущали Мириам, но она не могла спорить с отцом, ей казалось, что он просто не хочет ее понять.

«Королева идет в школу совсем одна».

Мать для нее всегда оставалась занятой своей профессией. В детстве Мириам часто восставала против этого, особенно когда задавали программу на день, которая могла выглядеть так: «Сейчасмысначалаедемкмамимами, оттудаятебязабираюсновапослеобедаивечероммыидемспапойвтеатритогдаприходитБарбара». Матери принадлежало стойкое выражение, которое она произнесла после одного из таких объявлений, ставшее затем семейной цитатой: «Больше всего я люблю, чтобы дни проходили как всегда».

Но чем Мириам становилась взрослее, тем больше ей нравилось, что ее мать не принадлежала к тем людям, кто не умел делать ничего другого, кроме как заставлять себя слушаться, и с ней не было таких разногласий, как с отцом, возможно потому, что она постоянно имела дело с молодыми людьми возраста своей дочери.

«Посмотри на нежные ножки принцессы, когда она их наконец раскинет?»

О, это было крутое предложение, Мириам не могла не засмеяться и подумала о Романе, первом друге, с которым она закрутила роман и который хотел переспать с ней, но в конце концов оставил ее в покое, так как она на это не могла решиться.

Страх перед СПИДом сделал эти первые любовные переживания весьма не простыми. Мириам тогда рассуждала так: мужчина должен сначала предъявить медицинское свидетельство вкупе с презервативом, прежде чем его можно будет принять в любовники.

Ее первая ночь любви была, однако, скорее недоразумением, она решила отдаться Оливеру, потому что ее расстраивало, что она в двадцать лет все еще оставалась девственницей. Эти отношения долго не продлились, как и все прочие отношения, в которые она потом вступала. В настоящее время у нее не было любовной связи. Сказочный принц, который должен быть одновременно нежным и мужественным, еще не появился перед воротами ее дворца.

Иногда Мириам пыталась разгадать загадку брака ее родителей. Странно, что два человека так долго живут вместе… Что было молитвой Леонса? «Жениться! Это то же, что выпить всю воду из колодца». Тем не менее у девушки сложилось впечатление, что родители любят друг друга, пусть не страстно, однако нежности они не утратили. Есть ли у отца подруга? Или тайный любовник у ее матери? Мириам не могла себе этого представить, и даже сама мысль об этом казалась ей невозможной.

«Принц склоняется над зацелованной до смерти лягушкой».

Это был Томас, над интересами которого к естественным наукам сестра частенько посмеивалась. Как хорошо, что у него опять появилась подруга, и как хорошо, что это была Анна. Анна училась на втором курсе актерского класса, и Томас с ней познакомился благодаря ей на одном из праздничных вечеров в театральном училище. Анна очень нравилась Мириам. В ее экзаменационной работе она должна будет играть Лену.

И наконец, предложение почти в самом конце тетради, на котором Мириам запнулась, всего три слова: «Я – это я».

Но это же сказал король в пьесе Бюхнера, именно так. Мириам взяла сценарий и нашла это место. «„Когда я говорю так громко, я не могу понять, кто говорит – я или кто-то другой“, – сказал он перед этим». И затем в скобках «после долгого раздумья», и затем «Я – это я».

Мириам была ошеломлена. Ее старая синяя тетрадь как раз годилась для бюхнеровского королевства. Почему бы ей даже не взять оттуда цитаты для своей инсценировки – скажем, что говорит принцесса с нежными пальчиками или принц с зацелованной до смерти лягушкой?

И то, что в скобках, можно будет прочитать вслух, даже задействовав для этого хор придворных, и король может быть представлен гротескной пантомимой, изображающей задумчивость. А идею с медлительностью в любом случае не стоит оставлять без внимания, это будет медлительность власти, которая не спеша минует столетия и всегда утверждает свою волю. Даже над двумя влюбленными, которые хотят жить своей жизнью, но не могут избежать предначертанной им судьбы.