Мир во мне. Исповедь туберкулезника - Ольга Клименко Страница 14

…За разговором настала моя очередь для приема. Пока я слушала женщину, наблюдала поразительную картину. Люди стучали в двери, открывали, что-то говорили, слышали в ответ холодное «распределения нет», закрывали дверь и уходили, так и не войдя в кабинет.

Я была готова к такой же участи, уже ничего не хотелось, жалко только было уходить, так и не постучавшись в дверь, и только поэтому я сделала шаг вперед. Мне часто говорят, что все происходит вовремя, и мы всегда там, где должны быть в этот момент. Так сложилось, что когда я постучала и открыла двери, то женщина в кабинете говорила по телефону. Словив секунду, я просто вошла и присела за стол. Пока женщина разговаривала, я, как всегда, неприлично принялась рассматривать обстановку, ну и саму начальницу. Женщина в возрасте, одета на советский манер, ничего, что могло бы сказать о ее характере или того, как с ней вести беседу. Пытаясь держаться холодно, было видно, что черты лица добрые, не смогла вызвать во мне ни капли негатива, невзирая на причину моего визита. Закончив разговор, обратилась ко мне с вопросом о причине визита. Банально, но на тот момент причины у меня уже не было. Я потеряла надежду, что здесь мне помогут, слезы обиды давили, сдержать сложно, а расплакаться стыдно. Я рассказала о визите в Киевсовет, о том, что отправили сюда, не сдержалась, чтоб не высказать, что в принципе поняла уже, что и сюда я, наверное, зря пришла. Я не сразу поняла, что плачу. Ведь по сути, к ней у меня претензий не было. Больше, наверное, к миру в целом. Непонятное мне неравноправие, кто и где решает, кому быть богатым, а кому бедным, кто дал право людям обрекать на разные судьбы таких же как и они сами. Непонятно мне было, почему так. Ведь мне не нужно было чужое, я достаточно хорошо знаю законы своей страны и просто хотела получить необходимые для жизни условия, условия для своего ребенка, так же как и десяток тех стариков, что открывали эту дверь. У каждого всегда есть свои причины, так почему же не может быть нормально, а должно быть как-то так сложно, унизительно. Когда я поняла, что плачу, я также осознала, что свои мысли я говорила в слух, я говорила, но к моему удивлению, меня не перебили и не остановили, понимаете, она, которая видит ежедневно сотню просящих, вынужденная говорить отказы, уставшая, просто сидела и слушала. Я заткнулась, вытерла слезы и извинилась, встала и просто пошла к выходу. Не хотела я слышать отказ, ведь и так все ясно. Но стало легче оттого, что выговорилась. Она сама меня остановила, ничего не говоря, написала на бумажке номер телефона и сказала перезвонить в августе (сейчас был июнь), записала мою фамилию и номер дела. Я вышла из кабинета, набрала инспектора с администрации, та сказала «будем ждать». Снова время, снова ожидание и снова тень надежды. Сложно, что ж все так сложно. У меня было два месяца ожидания впереди, но терять время не хотелось, и я решила подать документы на поступление в университет. Непонятно, что и кому я всю жизнь доказываю, ведь, по сути, дипломы у меня никто и никогда не спрашивал, но я знала, что для себя, для той девочки, у которой в детстве не было такой возможности, я должна. Хотела образование, чтоб «как у всех» и все.

К этому времени я уже точно знала, что связала себя с ресторанами надолго. Мне нравилась работа в данной сфере и должность уже не имела значения. Поэтому стала поступать в Киевский университет туризма экономики и права (КУТЭП), считалось, что данный вуз самый лучший в этой сфере. Сдавала вступительные экзамены наравне со школьниками, так же нервничала и переживала. Учитывая, что я была работающая, то о стационаре не могло быть и речи. Подала документы, выбрала предметы и довольная отправилась домой. Я шла по улице, летний день был насыщенный новыми начинаниями. Переполняло чувство удовлетворения, думаю, я была счастлива тогда. Нет причины почему, просто мне было хорошо оттого, что, не смотря ни на что, я такая молодец. Все само по себе как-то налаживалось: учеба, работа. До августа, когда нужно было звонить и слышать очередной отказ, был целый месяц. Нашла работу на должности бармена с графиком работы сутки-двое. Из плюсов было то, что расчет производился после каждой смены и работа недалеко от дома. На тот момент это было важно, так как дома, у отца, меня каждый день ждала моя принцессочка. К этому времени нам было уже полтора года. Я старалась кормить только грудным молоком, так как являюсь противником искусственного вскармливания. Работая сутками, это было достаточно сложно, в первую очередь выматывалась я, хоть и старалась следить за питанием, наверное, это была моя последняя работа, когда я согласилась работать по ночам, так я тогда думала. И снова мне помог отец, просто однажды сказав, что малая уже несколько дней на обычной домашней еде. Не хотел говорить сразу, так как знал, что психану. Папа не выдумывал какое-то особенное меню для Ники и малая легко перешла с кормления. А я? Я расстроилась, потому как закончилось что-то важное.

За работой я много чего упускала в жизни малышки, от того, что это понимаешь, не легче, есть чувство досады, ведь там, в тех детских мечтах, я явно жила другой жизнью. Упустила и этот момент. Малышка взрослела как-то мимо меня. Наверное, это единственное, что заставляло меня злиться на Алексея, к тому времени у него в новой семье родился сын, и та другая была обеспечена всем необходимым, она не знала моих забот. Иногда я пыталась представить, как это, жить, видя, как растет малыш и знать, что где-то там растет малышка, оставленная тобой. Не знаю, так и не смогла представить каково это.

Мы вернемся к моей работе немного позже, закончив главу с жильем, так как совсем скоро моя жизнь повернётся больше, чем на 360 градусов. Знать бы тогда, что уготовано для меня судьбой, не факт, но возможно, я бы что-либо изменила, как часто я сейчас вспоминаю тот день, как часто, рыдая в истерике в больничной палате, я буду корить себя за тот решающий день, не в силах исправить, не в силах пережить. Это будет позже, а сейчас я шла по комнате, чтобы ответить на телефонный звонок. Был конец июля, я знала, что звонят отцу, так как меня по городскому телефону никто и никогда не спрашивал, но я ошиблась. Женский голос на том конце провода вежливо спросил Ольгу. В голосе я узнала моего инспектора из администрации и что-то внутри оборвалось. Был уже вечер и явно не рабочее время, она умолкла. Пауза…как целая вечность. А дальше простое спокойное: «Оля, подъедь завтра с документами, поедешь смотреть квартиру». Я опустила трубку, не в состоянии осознать услышанное. Как я кричала и визжала, папа, испуганный, смотрел как на сумасшедшую, Галина радовалась со мной. Это был момент ТАКОЙ радости, что никак я не смогу словами вам передать эмоции. Сказав, что приеду, поблагодарив, положила трубку. Как сказать отцу? Ведь мне удалось то, что он не сделал за 30 лет. Папа думал, что звонили с университета сказать, что я поступила, когда услышал про квартиру, просто пошёл курить. После мы будем оба сидеть в растерянности, просто не веря в произошедшее. Брат завидовал, тогда я не знала, что зависть заложит крепкий фундамент ненависти и непонимания между нами, тогда не знала многого, ведь засыпала безумно счастливая. Я обнимала давно уснувшую принцессу и впервые за весь период поверила, что все-таки будет обязательно хорошо. Спасибо Господи, что не позволил мне сдаться, спасибо людям, которые были рядом, тогда и после я сделаю много чего хорошего и плохого, но всегда со мной будут те, кому не все равно. Будут «мои люди», принявшие меня такую, как есть, очень сложную, достаточно негативную, вспыльчивую, но всегда искреннюю. Я часто принимала любовь и заботу как должное, забывая говорить спасибо. Считая себя классной, нормально принимала тот факт, что большинству я все-таки нравлюсь, стараясь не замечать тех, кому не пришлась по душе. Мои родные, мои друзья своей поддержкой смогли протянуть меня через этот этап жизни, этап разочарований, сложных выборов и ожиданий. Смогли сохранить во мне ту доброту, заложенную мамой. Помогли остаться неиспорченной. Сложно передать мысли, которые были тогда. Мне и вправду казалось, что впереди только лучшее, что я уже достаточно прошла, и вот, наконец-то, все наладилось.