Там, где два моря - Мария Песковская Страница 14

– Яна, посмотри! Этот? Или этот?

Маша держала в руках два совершенно одинаковых кулона из оникса. Игра «найди десять отличий» – это у нее всегда получалось. Обычно она изводила этим продавцов незатейливого ширпотреба в Красноярске. Товары класса «люкс», по определению, не нуждались в столь тщательной экспертной оценке.

– Ваша подруга скучает, – парнишка-продавец говорил по-английски, кивая в сторону Яны. Яна маячила где-то за спиной.

– Что? – не поняла Маша.

– Она устала, – деликатно уточнил продавец безделушек, не по годам проницательный.

Работа в бойком месте с клиентами со всего света быстро учит разбираться в тонкостях психологии людей и отношений.

Маша обернулась. У Яны действительно было постное лицо. Человек, хорошо ее знающий, разглядел бы на нем едва скрываемое раздражение.

Пора «чистить перышки» – скоро ужин.

У Яны глаза стального оттенка. А иногда они отдают синевой, вот как сегодня, например. Мальчик этот опять с нее глаз не сводил. Море, как большой кристалл Сваровски, повторялось в цвете ее глаз.

Яна надела украшение, купленное в Duty-free [15]. Очень ей шло.

«Что будет, если я так подведу глаза?» – думала Маша. Впрочем, «так» подвести глаза ей всегда не хватало времени. Ей вечно не хватало пяти минут. Или часа. Или недели. Или года. Или всей жизни.

– У Инги такое же, только дороже, – сказала Яна, – мы тебе тоже купим. А хочешь, возьми вот это, насовсем возьми!

Яна открыла ящичек трюмо. Наверное, «трюмо» и «трюм» – одного корня. Иные набиты драгоценностями, как трюмы пиратских кораблей.

– Это настоящий индийский жемчуг! – сказала Яна. – Только речной.

– Да ну, что ты! Красивое... – сказала Маша. – Но я не могу, спасибо! Спасибо тебе.

Маша погляделась в большое зеркало, держа ожерелье на весу, и без сожаления положила его обратно.

– Ты знаешь, у меня подруга одна есть... Подруга – не подруга, скорее так, знакомая... У нее всегда в жизни как-то неважно все. Зарплата маленькая. Муж ушел к другой. Все сволочи. Вот приеду – даже не знаю, сказать ли ей про свой вояж...

– И не говори. Не встречайся с ней, – Яна была категорична, – увидит южный загар... Я не дружу с неудачниками, я дружу с удачниками, – сказала Яна. Она знала, о чем говорит.

Маша подумала, где у них, в Красноярске, обитают «удачники». Вестимо где. В поселке Удачном.

– А я? – сказала Маша. – Про меня тоже можно сказать «неудачница».

Это была явная провокация.

– Ты – нет, – серьезно сказала Яна, – у тебя есть мужчина!

Яна брызнула духами из большой пирамидки, и они пошли.

Ужин был в разгаре, точнее было бы сказать, в разгуле. Управляющий любил это время: день на исходе, уже можно расслабиться. Мягкая тень южной ночи скрывает все огрехи турецкого сервиса. В романтичном свете свечей на столиках под открытым небом никто не заметит нерегламентированных излишеств на скатерти.

Суета и мельтешение фигур с тарелками вкусностей не раздражали. Деликатное позвякивание вилок нарушалось время от времени всплесками смеха. Эти амбициозные русские за крайним столиком опять ржут как сумасшедшие. Зия снова покосился в их сторону. Его «пассии» там не было. Пассия – это, наверное, от слова «пасьянс». А может, от слова «пасти». Выпас, равно как и пасьянс, явно не складывался. А впрочем, кто его знает, как оно там по-турецки?

Маша вернулась с десертом. Два плетеных кресла напротив опустели. Яна без интереса ковыряла вилочкой арбуз.

– А где наша компания?

– Пошли смотреть на дансера. Мы их догоним. Я сейчас встречаюсь с этим мальчиком. Доедай скорее и пойдем.

– Ты уже не злишься на Вадика?

Яна сделала неопределенное движение плечиками.

– Я без них не могу. Они мне нужны. И я им нужна.

Ответ ошарашил.

– Ты говоришь так, как можно было бы сказать о любимом муже.

– Мы люди одного круга. Это важно.

– А я? В таком случае, я – не вашего круга? – снова устроила провокацию Марья.

– Ты моя сестра, – слова звучали весомо и неопровержимо, тем обиднее было услышать продолжение: – Они тебя не воспринимают.

От такого действительно сводило скулы. Машка не удержалась и фыркнула:

– Какой-то мальчик из города Урюпинска будет меня «воспринимать» или «не воспринимать»! Мне смешно.

– Ты у них не котируешься. Им скучно. Видишь, они ушли? Вадик ревнует меня к тебе. Он просто бесится от этого. А мне с тобой интересно. Пока, – добавила Яна. – Перестанет быть интересно – перестану с тобой общаться.

«Ну, Яна, с тобой мотает по синусоиде – форменные „американские горки“! – промелькнуло у Маши, она слушала, притаившись. Послушать было что:

– Сейчас я от тебя черпаю. Ты лучше меня. Ты донор. Я не хочу быть как ты! Но... сохрани это в себе. Хорошо, что ты у нас есть. Ты чудная. – Яна говорила о каком-то ее чудачестве, странности, которая ей самой была невдомек.

– Чудная? – переспросила Маша. – Почему? В чем?

– Во всем. В чем-то роскошная.

Они уже шли по Улице Баров, огибая течение веселой толпы, «музык», разноголосо перебивающих друг друга, турков-зазывал... Маша старалась не отстать от Яны, подхватывая ее под руку. Под руку она ходила прежде только с подругой-со-второго-класса. Еще с мамой, в гололед, когда скользко да когда она болела...

Странное было чувство – Яниной невесомости, тонкая рука передавала ощущение легкости, двигалась она довольно стремительно и легко, придерживая другой рукой неизменный рюкзачок за плечом. Хотелось не отпускать ее – улетит сейчас как пушинка!

– Хорошо, что ты у нас есть! Отец от нас «устал». От меня он вообще в шоке. Он даже плакал из-за меня. Ты для него отдушина. Анька считает мою жизнь пустой. Но я не хочу быть как ты...

Все сказанное никак не укладывалось в рамки легкого курортного трепа. Маша чувствовала, что надо притормозить, как-то осмыслить это все. «Сейчас зависну, как Сенин ноутбук. Срочно нужна перезагрузка».

Уже маячил впереди этот сладкий турецкий мальчик с рваным ухом, как некстати! «Но ведь мы еще поговорим, да, Яна? Мне еще о многом нужно тебя расспросить».

Они уже шли чуть медленнее.

– Я тебе больше говорю хорошего. А ты мне почти ничего. Подумай, какие ты мне можешь сказать комплименты?

Просьба озадачила.

– Знаешь, когда я пыталась говорить женщинам комплименты, это всегда как-то нехорошо заканчивалось.

– Почему?

– Ну, не знаю. Говоришь искренне, а выходит боком. Какая-то неадекватная реакция. Поэтому я не буду... Я тебя просто люблю. – Слова вырвались сами собой, заветные слова, которых никогда не слышал от нее ни один мужчина! Произнести их вслух означало бы для Марьи растерять что-то главное, что составляет их суть. Диффузия чувств.