Исповедь скряги - Катрин Кюссе

Нам с Натали по десять лет, и мы воруем. Каждый день после лицея мы совершаем набеги в Евромаркет. Что мне больше всего нравится в этом деле — ни за что не надо платить. Новая, в хрустящей упаковочке, вещь достается даром. Зато я терпеть не могу страх, который испытываешь те несколько минут, когда стараешься максимально незаметно выскользнуть из магазина. Сердце колотится бешено, как в начале фильма «Полуночный экспресс», музыку из которого я обожала в 16 лет. Пальцы дрожат, на губах застыла фальшивая улыбка, а рука, тем временем бессознательно подталкивает по бегущей к кассе черной дорожке плитку шоколада за пятьдесят сантимов, которую надо оплатить, чтобы безнаказанно вынести уйму спертых вещей, распиханных по карманам и портфелям. Затем нужно спокойно дойти до автоматических стеклянных дверей, выйти на улицу, медленно пройти несколько метров и лишь потом броситься бежать сломя голову.

Я ворую вовсе не для того, чтобы испытать острые ощущения. Я их ненавижу. Если бы Натали могла воровать за меня, я бы вполне этим удовлетворилась. Ведь Натали куда храбрей меня. Не успела я заметить на полке стопку плетеных сумок, как две капли воды похожих на ту, которую вот уже несколько дней носит Натали, а она уже меня спрашивает: «Нравится?» Я отвечаю: «Да». И тут, без всякого предупреждения, бросив мне краткое «Готова?», Натали мчится к сумкам, хватает одну из них и удирает, вопя на ходу: «Беги!» Отбежав метров пятьсот, мы укрываемся в обувном магазине, запыхавшись, с пересохшим ртом и душой в пятках. «Ты рехнулась! — говорю я. — Ты ненормальная, совершенно чокнутая!» В ответ она с улыбкой до ушей протягивает мне вещественное доказательство преступления. Мне трудно долго на нее сердиться. Теперь у меня есть такая же модная плетеная сумка, как и у Натали. Ее носят через плечо на длинном кожаном ремешке. Сумка на халяву!

Когда привыкаешь получать вещи даром, то перестаешь понимать, почему за них вообще нужно что-то платить.

Чаще всего мы крали в отделе канцелярских принадлежностей. Я испытываю непреодолимое влечение к карандашам. Это мой фетиш. Мне нравятся блестящие, современные, разноцветные карандаши с ластиком на конце и запасными стержнями. Еще я люблю точилки и вообще все то, чем набит пенал. Кроме того, для моих братьев я краду детские книги и мелкие игрушки, главным образом револьверы, запечатанные в пластмассовые и картонные упаковки. Словом, всю ту мелочевку, которую наши родители наотрез отказывались нам покупать в супермаркете. Мне казалось, что детство моих братьев станет более счастливым, если они будут обладать этими вещицами.

Мы с Натали нашли новое занятие: опустошать карманы наших товарищей.

Это было в те времена, когда верхнюю одежду оставляли на вешалках снаружи классной комнаты. Достаточно лишь попроситься выйти во время урока под предлогом разболевшегося живота. В коридорах царит мертвая тишина. Нет ни души, не видать даже грозной фигуры главного наставника со стрижкой под «ежик». Но нужно соблюдать осторожность: шарить по карманам у учеников другого класса и на другом этаже. Мы неслышно скользим по паркету коридора, затем поднимаемся или, наоборот, спускаемся по большой каменной лестнице, заскакиваем в другой пустынный коридор и, все время оглядываясь по сторонам, быстро запускаем руку в карманы висящих на вешалках пальто. Сердце колотится как сумасшедшее. Если все-таки застукают, то надо будет с самым невинным видом сказать: «Я пришла за своим носовым платком, месье». Невозможно представить, что бы началось, выяснись вдруг, что в поисках платка обшариваются вовсе не карманы собственного пальто, да к тому же в раздевалке чужого класса.

В конце одного из уроков Натали сияет победной улыбкой. Улов оказался богатым — банкнота в пятьдесят франков.

В моих глазах загораются денежные знаки, как это бывает у героев мультиков. Я трепещу от страха, возбуждения и опьянения. «Пятьдесят франков? И ты их взяла?» — «Ну конечно». Она смеется над моей наивностью. «Но что мы будем с ними делать?» — «Ну, сперва разделим». Даже если я и испытывала некоторые угрызения совести, то они тут же испарились при мысли, что очень скоро двадцать пять франков станут моими. После занятий мы побежали в кондитерский магазин прямо напротив нашего лицея. Несмотря на то что в кондитерской полно народа, что сильно облегчает возможность что-нибудь стянуть, мы ничего не крадем. Каждая из нас наполнила бумажный пакет чипсами, тянучками, шоколадными медвежатами, засахаренными орешками и лакричными палочками. В жизни у меня не было столько конфет сразу. И за все про все пришлось заплатить всего два-три франка. Натали под изумленными взглядами продавцов вытащила из кармана пятьдесят франков. Я жадно проследила, как она забирает сдачу. Оказавшись на улице, Натали отдала мне мою долю. Отродясь я не была такой богатой.

Через несколько дней после нашей выходки по лицею с ураганной скоростью разнеслась весть. У маленькой девочки украли из кармана пальто пятьдесят франков, которые она копила целый год. В тот день она взяла с собой все свои сбережения, чтобы после занятий купить рождественские подарки родным и близким. Кажется, девочка была из бедной семьи — дочка консьержки или уборщицы. После кражи она заболела и сидела дома. Весь лицей возмущался: что же это за мерзавцы обкрадывают детей?! Нам всем порекомендовали быть начеку.