Человек отменяется - Александр Потемкин Страница 14

«Ах, вот на что ты замахнулся! Браво, умник, — оценил я. А сам подумал: — Прекрасная программа. Ведь это огромное поле для надругательства над человеком, для ломки его внутреннего мира. Как раз то, что я ищу! Можно отточить такие изощренные приемы, что собственная душа в экстазе вздрогнет, затрепещет. Придется в буквальном смысле перекраивать людей, не биологически их уничтожать, а менять их сердце, культуру, религию. Прививать чуждую ментальность. Тут потребуется особая ненависть ко всем нерусским из ареала бывшей империи, тут необходимо будет мобилизовать необыкновенную ненависть к человеку вообще». Я нисколько не страшился своих мыслей. Восторг, восторг, заливал меня! Но это возможно лишь при сильном национальном самосознании или глубоком убеждении, что человек промежуточное существо и всякий эксперимент над ним, даже самый ужасный, вписывается в программу его эволюции, а потому чрезвычайно полезен. Да! Да! Иначе не может быть. Варварство и бесчеловечность — жуткие вещи, но они качественно изменяют мир. Почти забывая о торжественном вечере я погрузился в раздумья. «Если бы арабы почти полностью не истребили византийских христиан, — а их были миллионы, — не возникли бы такие государства как Сирия, Египет, Ливан, Тунис, Ливия, Алжир. Не уничтожив большую часть индейских племен, — здесь тоже семи-восьмизначные цифры, — наследники конквистадоров не смогли бы создать такие страны, как Мексика, Перу, Чили, Эквадор, Венесуэла. Не был бы убит Франц Иосиф — не началась бы Первая мировая война. Если бы пятьдесят миллионов людей не погибли во Второй мировой войне, то шестьдесят лет жизнь более полумиллиарда европейцев не смогла бы бурно развиваться. Ведь действительно 50–80 годы стали золотым временем всего двадцатого века! Какие замечательные открытия были сделаны в это время, какие великие имена засверкали в эти годы, как далеко продвинулась наука! Продолжительность жизни в тридцатых годах в среднем была пятьдесят лет, а в семидесятые годы уже семьдесят семь! Значит, без глумления над человечеством совершенно невозможно добиться интеллектуальной сверхцели — абсолютного бессмертия. Именно эта идея меня основательно занимает, над ней я поминутно ломаю себе голову, любуюсь ее перспективой. Лишь успокоив свой разум реальностью вечной жизни, не где-то там , а здесь, наяву, можно по-настоящему полюбить людей. Иначе ну никак не получается. Иногда даже наступает истерическая ненависть. Да! Как же полюбишь эту сволочь, которая глупее и порочнее тебя, а все больше портит наш замечательный мир своим безобразным присутствием? Ты будешь гнить на кладбище, а он — смеяться над твоей могилой. Ворошить ее со скуки! Нет уж! Эти гипотетические картины производят на меня ужасающее впечатление. Так не пойдет! Не допущу! Теперь хочу получить аванс мщения! Да! Я уже далеко продвинулся после инцидента с Николаевым. Мысли и желания издеваться над плебсом стали у меня куда более радикальными. Сегодня я уже мечтаю наблюдать за страдающим человечеством! С восторгом смотреть на людские муки. Знаю, что эти мои чувства одобрят немногие. А осудит их, конечно, большинство. Ну и что? Мне не нужны миллионы приверженцев. Я буду искренне рад тем немногим, кто ставит себя выше всех, кто понимает, что все представления разума — это деятельность природы и непосредственно человека они не касаются. То есть он сам по себе, а разум сам по себе. Именно так-с! Помните Гоголя? Ведь у него-то нос гулял сам по себе! А почему же разум такого права не имеет! Не заслужил что ли? Нет-с, не так! Вот когда вам встретится неразумный, то о чем надо прежде всего подумать? А? Что разум у него сбежал, и не обязательно в какой-нибудь там парк, на карусель или в пивнушку, а может быть, и в совокупный мозг Гинзбурга, Алферова, Капицы или Семеновой. Вы что, думаете, они только своими мозгами орудуют? Никак нет! Чтобы еще выше поднять потенцию своего достойного мозга, они очень даже любят перебежчиками пользоваться. Или представим, что кто-то умер. Мозг-то знает, что биологическая жизнь вот-вот окончится. И в то самое время х он начинает перебегать… Хоть к сыну, реже — к жене, а иной — в сберкассу, чтобы деньги вовремя стащить. Как только это начинаешь осознавать до конца, становишься совершенно свободным существом, потому что все деяния твои являют законодательную основу самой природы и для поиска причинности или какой-либо там аналитики нет никакого основания. Если мозг явление глубоко стихийное, то есть природное, оформленное мутациями в программу, то как, скажите мне на милость, можно спорить с его проявлениями или осуждать его производное? Совершенно глупый вопрос часто возникает у некоторых, не понимающих сути жизни: «Для чего я есть?» Тьфу! Рассмеяться хочется! Поистине, беспредельные глупцы населяют мир. Да для того, чтобы совершенствовать само существо, ту самую программу, в которую поместили тебя помимо твоей воли. Понял? Или опять нет?

— Согласен, вполне патриотический проект, — деловым тоном заметил я, скрывая удовольствие. — А почему, собственно, ты выбрал одну К — кию? В ней не так уж выражены особенности местного этноса. Возьми А — зию и Б — рию. В этих республиках куда интереснее проводить такой эксперимент. — А сам подумал: ведь там колорита больше, а значит, ломка традиций и ментальности каждого отдельного представителя будет весьма яркой. Ты его ломаешь, клонируешь по своему образцу, и сам этот процесс воспаляет душу: я страстный выразитель собственной идеи.

— Как, а? — опять обратился я к нему. — Ведь ты говорил об интересах России. Не так ли?

— Если вы, Иван Степанович, поддерживаете, я готов начать этот проект где угодно.

— Тут, любезный, не столько деньги и патриотические чувства нужны, куда важнее в этом вопросе прочный потенциал ненависти к человеку. Как у тебя с этим ?

— Ненависти?

— Именно ее! А как ты собираешься русифицировать ментальность и культуру провинциальных этносов? Без вероломства тут никак нельзя. Все государства прошли через этот адский круг. Только Россия застряла! Представь себе республики с множеством атрибутов самостоятельных государств, в которых численность населения около пятидесяти тысяч человек. Пусть даже сто, триста, семьсот тысяч. Миллион! Смехота. Как же создать рынок труда в закрытом этническом образовании? Как повысить доходы населения? Обустроиться? Помечтать? То-то! Невозможно! Да! Раньше я посмеивался над чиновниками, и не потому что осуждал их глупость, просто имело принципиальный смысл дождаться логической развязки. Вот сейчас уже она на пороге. Поэтому возникает вопрос: как защитить страну от сепаратизма? Глобализация в современном мире пустила глубокие корни, а мы сохраняем политико-административные модели столетней давности, модели вредные и опасные для единого государства. Ты же хочешь, чтобы они исчезли, чтобы расцвела Россия? Вон Китай, миллиард шестьсот миллионов граждан, а двадцать две провинции и пять автономных районов. Индия — миллиард сто миллионов делится на двадцать один штат и девять союзных территорий, Бразилия, страна близкая к России по численности населения и объему производимого ВВП, разделена на двадцать два штата и четыре территории, США — триста миллионов, а пятьдесят два штата. А у нас сто сорок миллионов, но восемьдесят восемь субъектов федерации. Кому пришла в голову такая дурацкая мысль, достойная книги рекордов Гиннеса в разделе «глупость»? Как тут без радикальных шагов! Ты-то готов на это?