Вулканы, любовь и прочие бедствия - Сигридур Хагалин Бьёрнсдоттир Страница 14

«Смотри, вот он какой!— говорили они, сияя от восхищения.— Твой отец — прямо как живой!»

Мне нравятся эти люди, их уважение к его памяти, мне приятно смотреть на эту фотографию, но кажется, что на ней не папа. Это рыцарь, вышедший на бой со страшным драконом, плохо вооруженный и удивительно оптимистичный, хотя превосходство не на его стороне; он не тот уравновешенный и рассудочный человек, который воспитал меня. А еще мне постоянно приходится считаться с мнением этих ковбоев, давать им понять, что я не только единственная дочь и любимица своего отца, зачатая, когда он только вышел из самого легкого периода жизни; не просто папина дочка, я их коллега и начальник.

—Тогда были другие времена,— отвечаю я Йоуханнесу.— В наши дни мы лучше оснащены. И хотя мой отец и не увидит это извержение, его увижу я. Не поторопиться ли нам?

Йоуханнес согласно кивает, макает крекер в кофе и целиком засовывает себе в рот; топает вон, оставляя на полу кучу пепла. Я беру противогаз, каску и светоотражающий жилет, выхожу за ним и поднимаюсь по старым ступеням, ведущим на маяк, сооруженным из кривых плоских кусков лавы. Земля у нас под ногами дрожит, на нас сыплется темная зола. Он пропускает меня вперед в маяк благородным жестом, я щурю на него глаза и бегу что есть духу по винтовой лестнице, преодолевая одним шагом две ступеньки. Люк в фонарное помещение открыт, и оттуда открывается вид на подводное извержение близ Рейкьянеса.

Из окон маяка вынуты разбитые стекла; кажется, меня вот-вот унесет шторм, но он всего лишь у меня в голове. Несмотря на серые тучи и молнии, погода безветренная, и над землей царит удивительное молчание, верхнюю часть вулканического столба чуть-чуть относит от нас, на юго-юго-восток; для тех, кто не в небе, он безвреден. Пепел все падает на выжженную истерзанную землю, море причитает у берега, порой выплескивает отдельные прибойные волны, но, похоже, оно окончательно побеждено огнем, рвущимся из-под него наверх. Чем дальше от берега, тем больше он кипит и бурлит, серое становится черным, а затем белым, когда вода вступает в реакцию с лавой и уносит ее в небеса; молнии пляшут, тучи плывут, набухают и схлопываются в бесконечном движении.

Я стою, не сводя глаз с серого столба; самого извержения не видно, оно под водой, на глубине десятков метров. Нам нужно до него добраться, заснять его. Меня осеняет: «Мне бы подводную лодку!» И вдруг я вспоминаю, что, насколько мне известно, у Центра морских исследований есть подводная лодка на дистанционном управлении с приличной фотокамерой.

—Вон как огневое сердце расходилось!— раздается рядом со мной.

Я вздрагиваю: оказывается, в фонарном помещении человек. Рот и нос закрыты простым респиратором, он всматривается в эруптивную колонну, пепел осел на его брови и пряди волос, выбившиеся из-под каски. Фотоаппарат обернут полиэтиленовым пакетом, наружу торчит только объектив. Я внимательно смотрю на этого человека, а он на меня, и его глаза светятся, зеленые и яркие, как у кошки.

—Просто невероятно,— продолжает он.— Извержение сумасшедшее, в самом разгаре, а все так удивительно тихо. Будто немое кино смотришь.

—И все-таки звуки от него исходят,— говорю я.— Мы замеряем их в глубине моря специальными микрофонами. Но в основном они на таких низких частотах, что их не слышно.

—Извержение поет в глубине моря,— произносит он.— Красивая мысль.

Я бросаю на него удивленный взгляд, он колеблется и улыбается, откашливается.

—Тоумас,— представляется он, подавая мне руку.— Тоумас Адлер. Мы с вами вместе недавно на вертолете летали, вы тогда еще говорили об огневом сердце. И вчера в самолете.

—Так вы тот самый фотограф, который чуть не опоздал,— я пожимаю его руку.— Меня зовут Анна Арнардоттир.

—Знаю.— Его глаза над респиратором смеются, вокруг них черными полосами осел пепел.— Вы та женщина, которую все боятся.

По-моему, странная реплика, особо неуместная при таких обстоятельствах, но трудно выказывать недовольство, если твое лицо скрыто противогазом. Я отворачиваюсь, собираюсь спускаться, но он останавливает меня:

—Простите, не хотел вас обидеть.

—Ничего страшного, я не обиделась. Мне пора возвращаться к своей работе.

—Я фотографировал эруптивную колонну. И отсюда, и снизу, с утеса у берега. Вы можете посмотреть эти снимки, если считаете, что они полезны.

—Конечно, спасибо, пришлите их мне по электронной почте,— говорю я и собираюсь уже нырнуть в люк, как наверх поднимается Йоуханнес, который пыхтит словно кит. Он опирается на фонарь в центре помещения и переводит дух.

—Проклятая лестница,— шипит он сквозь противогаз.— А ты уже уходишь?

—Да, мне надо подводную лодку попросить.

Он смотрит вдаль, на извержение, хмуря брови.

—По-моему, очень мощно. Тянет балла на три-четыре.

Я киваю:

—Самое меньшее — четыре. Шлейф очень темный и достигает двенадцати километров, это по меньшей мере двести — триста миллионов квадратных метров. А еще надо посмотреть, сколько из этого окажется на суше, куда будут дуть ветры и как нам повезет.

Тоумас Адлер нацеливает объектив и делает несколько щелчков фотоаппаратом, запечатлевая нас. Йоуханнес быстро реагирует: выпрямляется, снимает маску, достает из кармана куртки сигарету, закуривает, сосредоточенно смотрит на извержение, встает, широко расставив ноги и уперев руки в боки, и его звучный голос разносится над чернотой:

Глянь, я маяк, Где пустота призывает смерть!

Я качаю головой и спускаюсь в люк.

—Постойте,— останавливает Тоумас,— позвольте мне вас сфотографировать.

—Нет, не хочу отбивать лавры у господина Хемингуэя.

—Не беспокойтесь,— кричит Йоуханнес мне вслед, его глубокий смех несется за мной.— Никто меня не затенит, вы слышите! Даже ты, малышка Анна!

—Да я и не претендую, Джонни-бой.

Фаградальсфьядль

63°53´36´´ с. ш.

22° 16´10´´ з.д.

Фаградальсфьядль во многом не похожа на другие вулканические системы полуострова Рейкьянес. Ее особенность в том, что сам рой трещин с ней не связан.

Не считая больших вершин, в системе Фаградальсфьядль наличествует 30–40 небольших гор. Шесть из них, в том числе Майлифедль, образованы отрицательно намагниченной породой, насыщенной оливином. Их возраст определяется как 90000 лет, с эпохи геомагнитной активности, которую связывают с этой горой. Из других вулканических объектов этой системы можно назвать гору Фестарфьядль. Там можно увидеть Фестин — следы образовавшего эту гору извержения в морских скалах.