Исповедь свекрови, или Урок Парацельса - Вера Колочкова Страница 13

— Лева… Левушка! Да как же! — слезно запричитала блондинка, цепляясь за его локоть и пытаясь развернуть к себе. — Теперь-то уж чего, когда все как есть выяснилось? Ну давай уже вместе уйдем, а? Все и всем уже понятно… Все равно Арина к этому Глебу уйдет рано или поздно…

В голове у нее вдруг что-то взорвалось наконец. Наверное, возмущение этим безобразием, пусть и запоздалое. Лучше поздно, чем никогда.

Саша шагнула вперед, глянула в хмельные глаза блондинки Лады и зло проговорила:

— Значит, так. Никуда он с вами не пойдет, оставьте эту затею. Ни сегодня, ни завтра, никогда не пойдет. Он будет жить здесь, со своей семьей. У него здесь дом, у него семья, понимаете вы это или нет? У него сын! У которого, между прочим, сегодня день рождения! А вы устроили тут… Вертеп! Прошу вас, уходите немедленно!

Лада вдруг жалко улыбнулась, медленно прикрыла опухшие от слез глаза, как больная птица. Глянула снизу вверх на Леву, всхлипнула, закрыла лицо руками, заплакала тихо, с надрывом. Потом пробормотала, заикаясь на каждом слове:

— И… Извините меня… Я и правда… Я его очень люблю… И…звините…

— Уходите, Лада! Лева, вызови ей такси! Да делай же что-нибудь, что ты стоишь как пень?!

Прозвучало некрасиво, конечно, подумала Саша, почти визгливо, по-бабьи, на противной приказной ноте. Наверное, любая мать теряет контроль над эмоциями, если попадает в подобную ситуацию. Какие тут нервы выдержат? Наверное, ей надо было уйти еще в начале разборок. Нет ведь, стояла, слушала, не могла с собой правильно совладать. Растерялась. Сама виновата, получай…

— Мам, ну хоть ты не начинай, а?..

Слишком тихо последнее «а» прозвучало. Обманчиво тихо. Но Саша все равно поняла, все равно услышала. И даже физически почувствовала, как оно надрывным звоном прокатилось по кухне, вошло в нее по-хозяйски, опалило холодным гневным огнем. Да, это накопившаяся Левина дурная энергия нашла выход. Слепая энергия, злая. Энергия молчаливого отчаяния. Энергия грустного семейного обстоятельства, обмана, взаимной лжи… Видно, долго моталась в клубок, и не один день. Слишком крутой замес получился. Концентрированный. Тяжелый.

— Что ты вмешиваешься все время, мам?! Кто тебя просит вмешиваться? Что ты указания даешь, как мне жить? Я сам разберусь, где мне жить, с кем мне жить, понятно?!

— Да, сынок…

— Что ты меня пасешь все время? Все, хватит! Не вмешивайся в мою жизнь!

— Да, сынок, да… Не надо, хватит. Да, я поняла. Я… Я домой поеду, поздно уже. То есть я с Гришенькой поеду… Арина, собери его, пожалуйста.

— Конечно, сейчас! — подхватилась Арина, глядя на Леву с испугом и немного с презрением. — Пойдемте к гостям, Александра Борисовна…

Они вместе вышли из кухни, оставив Леву с Ладой слегка обескураженными ее бегством. Арина молча открыла дверь в гостиную, и все присутствующие в едином порыве повернули к ним улыбающиеся лица.

Наверное, на фоне их лиц Сашино лицо выглядело совсем неправильным, глуповатым, натужно улыбающимся. А каким должно быть лицо у человека, которому надо во что бы то ни стало сдержать рвущиеся наружу слезы? Который поймал в себя ненароком дурную энергию? Тем более на которого свалились такие горестные открытия?

И еще — наверняка от нее флюиды горестной растерянности исходят во все стороны. Потому что улыбки тут же сползли с лиц гостей, веселый настрой праздника утонул в неловкой паузе. Вот Лена Потапова глянула на часы, дернула мужа за локоть, шепнула что-то на ухо. Тот кивнул головой, поманил к себе сына, скомандовал коротко:

— Сережка, собирайся! Домой пора. Детское время кончилось.

— Да, и нам тоже пора… — озабоченно подхватила дочку на руки сестра Арины Маша. — Можно мы с вами, ребята? Лен, подбросите нас до дома?

— Да без вопросов… Собирайтесь, пошли.

Вслед за ними начали собираться и другие гости, не забыв обласкать Гришу взрослым рукопожатием. Хотя выражение лица у мальчишки было слегка обиженное.

— Гриш… — села Саша рядом с внуком на диван. — Поехали ко мне, а? Завтра же выходной… С утра проснемся и сразу рванем в зоопарк! Вдвоем! Здорово же! Устроим продолжение дня рождения!

— И сладкую вату мне купишь?

— Конечно!

— И мороженое?

— Да! Все по полной программе!

— Ну, тогда ладно…

— Поехали, мой золотой. Иди одевайся. А я пока такси вызову…

Такси приехало быстро, пришлось выходить из квартиры вместе с гостями. А может, это и хорошо, потому как в общей сутолоке можно было «забыть» попрощаться с Левой, то есть не глядеть ему в глаза. Иначе Саша точно бы не смогла слезы в себе удержать. Как же это трудно — слезы в себе держать, когда взбудораженное нутро их наружу выталкивает!

Арина наклонилась к сыну, чмокнула в щеку, поправила шарфик на шее:

— Ну все, Гришенька, слушайся бабушку… Два дня у нее погостишь, субботу и воскресенье. Веди себя хорошо, ладно?

— Ладно, мам…

В такси Гриша неуклюже копошился в детском сиденье, устраиваясь, как птенец в сиротском гнезде, потом вскрикнул испуганно:

— Бабушка, мы же игрушки новые дома оставили! Я не наигрался еще!

— Ничего, Гришенька, наиграешься, успеешь. Ты только не засыпай, пока едем, ладно? А то мне тебя до подъезда не донести, сил нет…

Сил и правда никаких не было. Мелкое дрожание внутри было, а силы напрочь иссякли. Наверное, принятая от Левы энергия творит потихоньку свое злое дело, растекается отравой по организму. Ох, какая она ядрено тягостная… Теперь понятно, что в себе носил бедный Лева, какие камни… Конечно, в семейной драме одного виноватого не бывает, но камней этим постулатом не облегчить. Да, тяжелые. Выплакать бы их, смыть слезами, но не сейчас, не время еще. Надо домой приехать, уложить Гришеньку спать, вот тогда…Тогда и поплакать, и поразмыслить над новыми обстоятельствами сыновней жизни.

Саша глянула на внука, затормошила ласково:

— Не спи, не спи, Гришук! Потерпи еще пять минут! Видишь, уже на нашу улицу завернули… Сейчас приедем, поднимемся домой, зубки почистим, ножки помоем и спать…

— Ба… А можно я сегодня не буду зубки чистить и ножки мыть?

— Это почему?

— У меня же день рождения! А когда у ребенка день рождения, ему все можно! Так папа говорит! Можно, ба?

— Можно. Тем более если папа говорит…

Ладно. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы в такси не заснуло. Сейчас за угол свернем, а там арка во двор, приехали.

Гриша заснул тут же, едва успел раздеться и обнять под одеялом плюшевого зайца, старенького, служившего в свое время сонным приятелем и маленькому Леве. Саша вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь…

Все. Можно плакать. Можно сесть на кухне, сложить руки ладонями на стол и плакать. Но опять беда — слезы куда-то пропали. В голове пустота бестолковая, перепуганная, ни одного промелька здравой мысли. А собиралась посидеть, поразмыслить! Надо же как-то принимать новые обстоятельства. Надо. Но как?