Мясорубка для маленьких девочек - Тонино Бенаквиста Страница 13

— Майюмбе? Да это же там, где я жил!

— Верно. И ему пришлось отсидеть неделю в каталажке рядом с пальмовой рощей.

— Знаю, они построили эту тюрягу в 1959 году, уже после моего отъезда. Ну а дальше?

— А дальше габонцы вытребовали папашу к себе. Только вот эти чертовы алмазы… Никто так и не узнал, куда он их упрятал…

Африканские приключения — это такая захватывающая штука, никогда не заскучаешь. Но на сей раз я понял, что мои собственные по сравнению с этими просто детские игрушки. Парень вытащил из кармана сложенный листок бумаги.

— Старик знал, что его ждет. Ему разрешили написать родным прощальное письмо. Нате, читайте сами.

«Дорогая Аннет, дорогой мой сынок Бернар,

Я чувствую, что доживаю последние часы на этой земле. Что ж, у всех рисковых профессий один конец. Я виновен, но ухожу счастливым. Время, проведенное в заключении в этой тюрьме Майюмбе, позволило мне многое понять и осмыслить. Из моего оконца вдали видна великолепная пальмовая роща, где каждое дерево облагораживает горизонт своим царственным силуэтом. Вот здесь-то и таится смысл жизни — в тени этих пальм. Как же я не заметил этого раньше?! Сколько времени потеряно впустую, за отливкой пушек! Подумать только: одна из этих пальм дает финики! Другая — кокосовые орехи! Остальные — масло! И пальмовую капусту! И рафию! [16] И ротанг! [17] И ценную древесину! Настоящий ботанический шедевр! И в довершение счастья, вызванного этим нежданным открытием, мне разрешили прочесть, дабы побороть тюремную скуку, единственную книгу, обнаруженную в этих стенах и доселе служившую подпоркой для ножки шкафа. Эта необыкновенная книга называется „Заметки о культуре выращивания масличных пальм в Бельгийском Конго“, она вышла в 1954 году в издательстве „Сельское хозяйство колониальных стран“, дом 3 по улице д'Иксель в Брюсселе (Бельгия). После пальмы эта книга — второй шедевр, ставший мне добрым утешением в ожидании печального конца. Сколько драгоценных советов по поводу высадки пальмовой рощи, сколько волшебной магии в описании зрелости плодов! И какие прекрасные фотографии пальм, особенно та, что на странице 123, где пальмовая роща смотрит на юго-юго-восток и где я ощутил, без всякого преувеличения, подлинный экстаз при виде тридцать четвертой пальмы, если отсчитывать от верхнего левого края снимка. Сам не знаю, почему именно это дерево привлекло меня больше других. Наверное, оно показалось мне самым величественным и прекрасным в кругу своих соседей. Ах, милая моя Аннет, запомни навеки эти мои слова и знай, что будь мне дана вторая жизнь, я провел бы ее, вскапывая землю до полного изнеможения, лишь бы увидеть однажды, как на ней произрастает и высится во всем своем великолепии подобное дерево. Я хочу, чтобы наш сын, когда он станет взрослым, воспользовался моим запоздалым открытием. С любовью к вам обоим, Рене».

— Черт подери…

— Вот именно это я и сказал, когда впервые прочел письмо два года назад, сидя у смертного одра моей мамы.

— Шесть кило брюликов под одной из моих пальм!.. Да, паренек, тут поневоле обалдеешь. Твой папаша был своего рода гением, как все мерзавцы.

Открыв сундук, я сдул пыль с обложки последнего наличного экземпляра моего опуса. И нашел на странице 123 снимок, где фигурировала вышеупомянутая пальма. Пальма, которую я, вполне возможно, сам же когда-то и вырастил. Да что там «возможно» — наверняка вырастил… Я ведь за всеми ними там ухаживал. Мне едва удалось сдержать слезы.

— Ну не жмитесь, мсье Ван Нюйс… Дайте хоть глянуть разок…

Я показал ему означенное дерево. И он тут же разнюнился и заскулил, что твоя Магдалина.

Стоит дать себе труд как следует поискать, и можно найти в жизни немало хорошего, даже в нашем захолустье. Честно говоря, дед был не так уж неправ, купив землю на севере. Я понял это, вновь очутившись в Майюмбе.

Пока меня не было, там многое изменилось — названия, города, дороги. Но не главное. Не изменилась моя красотка Мойе — все такая же соблазнительная, она с прежним пылом кинулась в мои объятия после долгих лет разлуки. Я постарел быстрее, чем она, — видимо, все дело в климате. Мы вспомнили прошлое, щедро освятив этот ритуал пальмовым вином. Захмелевшая Мойе расхрабрилась и представила мне своего «малыша». Малыш оказался здоровенным красавцем метисом 36 лет, метр восемьдесят пять ростом, с серо-зелеными глазами. Именно того цвета, который так пленял Мойе во времена нашей нежной любви.

Я рассказал им про свою деревню во Франции, описал свой клочок земли. Мой отпрыск жаждал увидеть тамошние горы, зеленую травку и свекловичные поля. Пальмовая роща разрослась с невиданной пышностью. Мне было приятно видеть, что люди, которые за ней ухаживали, хорошо усвоили мои уроки и следовали им. Хотя все же пришлось строго указать им на два недостатка — первобытные способы борьбы с вредителями отряда Тетпоschoita и плохую санобработку молодых побегов при пересадке.

Как бы то ни было, на сей раз у меня не хватило мужества расстаться с Мойе и нашим отпрыском.

После возвращения я всерьез занялся своим жильем. Нынче я обитаю в настоящем дворце, возможно, чересчур пышном, чересчур претенциозном, но зато места в нем для всех предостаточно. Мой вивариум великолепен. Им занимается наш отпрыск, а Мойе проводит время за разглядыванием модных журналов и игрой на бильярде.

Наш депутат во мне души не чает и нередко заезжает в гости, особенно с тех пор, как я предложил ему спонсировать строительство шоссейной развязки, ведущей к нашей деревне, музея африканского искусства и парка аттракционов. Единственное, что меня раздражает, — это невыносимое подобострастие, с которым относятся ко мне здешние жители. Вот к чему я никак не привыкну: они подсылают своих детишек выслушивать мои рассказы об африканских приключениях. А детишкам на это плевать с высокого дерева, они хотят знать только одно — как я разбогател, и на это я отвечаю только одно: пальмы! Пальмы! И все в это верят.

Кроме, может быть, Лаглода, подозревающего меня в самых гнусных денежных махинациях. Он кричит об этом на всех углах… Мало того, однажды он нагрянул в мой дом со своими братьями, поучить меня уму-разуму. Пришлось познакомить его с метисом метр восемьдесят пять ростом, который на несколько часов подвесил его за ноги. Прямо над огромным котлом, в котором кипела вода с пряными травами — для бульона.