Спаси меня - Кристофер Харт Страница 13

На второе свидание иду как в бой — решительно и без колебаний. Первая кровь пролита, и теперь я смело взгляну врагу в лицо.

Правда, эта встреча, должен признаться, принесла мне настоящее облегчение, и я чувствую себя настоящим героем. Я самоутвердился в собственных глазах и, если не считать нескольких припадков жесточайшей дрожи, выдержал испытание молодцом. Моя клиентка, вполне обольстительная женщина за сорок с пепельного цвета волосами и кислым выражением лица, — безупречная, пунктуальная австрийка, жена какого-то дипломата, к счастью для меня, не отличающаяся особым дружелюбием.

Когда все закончилось, она встает. Надевает платье и молча поворачивается ко мне спиной — немое требование: молния.

— Я, — начинает австрийка, опустив вперед голову, чтобы мне было удобнее застегивать крючок, — как вы это говорит, нье выбьирать глазами. — Поворачивается ко мне лицом и, глядя в упор своими темно-серыми глазами, продолжает: — Мне с фами комфорт — фы не слишком красифый, Тоби.

Неделю спустя она снова меня вызывает, и так мы с Маргаритой становимся постоянной парой.

Когда моя третья клиентка заводит ту же песню: «У тебя есть одно неоспоримое достоинство, Тоби…», я ее вынужден перебить: «Да-да, я не слишком хорош собой».

— Верно, сладенький, — Берет меня за руку и смеется. — Нам, женщинам в годах, легче быть с теми, у кого много недостатков. Тогда не кажешься себе такой уж ущербной.

— Я очень рад за вас.

На следующий день я шагаю по Тоттнем-Корт-роуд, прохожу мимо лотка с одеждой, и вдруг взгляд мой приковывает яркая надпись на футболке: «Все мы проститутки».

— Вам, мой друг, уступлю за пять фунтов, — говорит морщинистый продавец, притопывая ногами от холода.

Не могу устоять перед таким соблазном. По правде говоря, я покупаю две.

По роду своей профессиональной деятельности мне приходится иметь дело с женщинами разных пристрастий и комплекций. В большинстве своем они богаты и вполне счастливы. И ни одна из них не стремится к значительным переменам в своей жизни. Им просто нужна компания на вечер в лице молодого мужчины, которого можно будет пригласить домой и провести с ним страстную (или будто бы страстную) ночь в постели. Все элементарно как дважды два. На следующее утро клиентка прощается со мной, вокруг нее витает ореол спокойствия и тихой радости, а над головой светится нимб, и я понимаю, что поступил правильно. Наверное, я все-таки занимаюсь нужным делом.

Мне хорошо платят. И роскошь, в которой я внезапно стал купаться, тоже что-нибудь да значит. Теперь я завсегдатай частных лож королевского оперного театра «Ковент-Гарден» и пью шампанское трижды в неделю, нередко марочное. Мой банковский счет с каждым днем все здоровее, а деньги тратить не на что. Я провел неделю в Париже за счет клиентки, побывал в Нью-Йорке. Мне уже не в новинку обедать в ресторанах высшей марки, где отличный, но темпераментный шеф-повар считает себя вправе выйти в зал и наброситься на посетителя с кулаками, если тот посмеет попросить перца. Меня узнают в «Ле Гаврош», «Обержин», «Лейнсборо» и «Ритц», я ночую и завтракаю в самых дорогих отелях самых фешенебельных районов Лондона. Своим родственникам и друзьям я неизменно говорю, что в рабочее время подрабатываю дома. Иначе говоря, устроился неплохо. Кэт смотрит на меня с недоверием, подозревая, что я продаю школьникам крэк или тайно встречаюсь с какой-нибудь знаменитостью.

— Наверное, у тебя немолодая, но очень известная певица, — размышляет она вслух. — Или телеведущая. Кто? Лиза Тарбак? Тебя не было дома три ночи с начала недели. Или одна из милашек «Эн Олл Сейнт» [18]?

— А с чего ты взяла, что у меня только одна? Может, я каждый раз встречаюсь с новой?

Кэт смеется.

То-то и оно.

* * *

Хозяйка фирмы «Гровенор для дам», Кэролин, дарит мне новый фрак в знак благодарности за безукоризненную службу. Она без устали твердит, что пора бросать курить, предлагает свой старый велосипед для прогулок (я отказываюсь) и записывает меня на умопомрачительно дорогую стрижку в некое заведение под названием «Флер». (Что, впрочем, ничего не меняет: я по-прежнему занимаю твердые позиции в категории «Ты не красавчик, сладенький».)

Временами я задаюсь праздным вопросом: ждут ли меня впереди пикантные знакомства? Скажем, какая-нибудь восточная красавица захочет, чтобы я бегал перед ней возбужденным нубийским козликом. Или дамочка-судмедэксперт попросит меня полежать до посинения в холодной ванне, потом обсыпаться с ног до головы тальком и замереть на столе, пока она будет устанавливать причины моей скоропостижной гибели. Быть может, мне суждено встретиться с какой-нибудь известной в самых широких кругах феминисткой и несколько мучительных часов выслушивать ее «исповедь», терпеливо ожидая, пока она перечислит все свои «пунктики» и впитанные с молоком матери комплексы прилежной католички. Или это будет сестра-исповедница, недавно посвященная в духовный сан, которая облачит меня в рваные простыни и наденет на голову «терновый венок» из шпилек. Быть может, я познакомлюсь с какой-нибудь эксцентричной знаменитостью, или с далеким отпрыском королевской семьи, или с активисткой движения «Женщины против непристойных сцен на телеэкране», или с женой кого-нибудь «гораздо более известного»… Но пока приходится довольствоваться обыкновенной, ничем не примечательной публикой.

Женушка одного сквайра — Ванесса, если мне не изменяет память — оказалась настолько удовлетворена, что однажды на выходные, когда ее муж отлучился по каким-то важным делам, привезла меня в Гэмпшир и в начале третьего ночи, после трех бутылок шампанского, потребовала, чтобы я обслужил ее на конном дворе по колено в навозной жиже.

Меня до сих пор передергивает от ужаса при воспоминании о тридцати шести часах, проведенных в компании создательницы популярных романов Сьюзан Стремглав. Впрочем, страдания мои окупились сполна.

Однако что самое замечательное: меня пока не узнают. А ведь так и кажется, что однажды кто-нибудь вдруг замрет в пылу страсти и, побледнев от ужаса, проговорит: «Ой, да ты ведь тот самый парень, который чуть не убил трех человек в воздушном шаре, — тебя в новостях показывали».

Такого еще не произошло: боги ко мне явно благоволят.

Кэролин по-прежнему считает меня лучшим сотрудником и называет своим «звездным мальчиком». Я завален подарками: лосьоны после бритья, шелковые галстуки ручной работы, кашемировые свитера.

Мой банковский счет поправился до неприличия. Я живу на всем готовом: одежда, такси, обеды, стрижки и даже презервативы оплачиваются клиентками. При этом я каждую ночь кладу в карман по меньшей мере две сотни фунтов.

Днем, чтобы убить время, сподобился слоняться по аукционам, приобретая время от времени холсты и акварели. Постепенно научился разбираться в искусстве и знаю, сколько за что платить. Романтика приобрела в моих глазах огромную ценность. Я покупаю умильные сельские сценки времен девятнадцатого столетия, мне нравится живописная ветхость избушек, я любуюсь отарами, позолоченными заходящим солнцем на далеких пастбищах, и девушками, собирающими устриц на ветреных галечных берегах. Мне нравятся полотна, на которых крестьянки гонят домой коров по узким улочкам. Я купил редкую светящуюся акварель с девушкой у реки. Красавица сидит в тени ясеня с книгой в руке и, перебирая страницы, о чем-то грезит.