Сказки женского леса - Анна Бялко Страница 13

Когда у Маруси в жизни возникали какие-нибудь затруднения в смысле контактов с окружающим миром, она всегда звонила Кате. Так она сделала и сейчас.

После десяти минут трепа на общие темы ей наконец удалось подобраться к сути вопроса.

– Кать, – как можно небрежнее спросила она, – а ты не знаешь, где можно продать что-нибудь золотое?

Но Катю провести было трудно.

– Что это ты золотое продавать собралась? – подозрительно спросила она, и тут ее осенило. – Неужели кольцо? То самое?!

Все-таки удивительно, как Катька исхитрялась помнить такие вещи. Маруся сама про свое кольцо почти забыла, а Катька его вообще видела один раз, в далеком детстве.

– Ну да, – неохотно согласилась Маруся. – То самое. Так ты знаешь?

Но от Катьки так просто было не отделаться. Она начала приставать:

– Машка, а зачем ты его продаешь? Что-нибудь случилось? Тебе деньги нужны? Сколько? Займи у меня, нет, давай я тебе так дам. С тобой точно все в порядке? Почему ты молчишь?

После всего этого сказать Катьке, что она хочет продать кольцо для того, чтобы купить шубу в комиссионке, Маруся не могла. Она стала отнекиваться, заминать разговор и блеять что-то невнятное, но тут Катька вдруг сама остановилась.

– Слушай, – сказала она. – Да я сама у тебя его куплю. Сколько ты хочешь?

Это тоже был не самый простой вопрос, и Маруся опять начала что-то блеять, но Катька ее перебила:

– Я сама дура, конечно, ты не знаешь, сколько. Вот что. Приходи завтра после работы к нам, Мишка, мой муж, будет дома, он в этом деле разбирается. Мы ему покажем, и дело с концом. Ты не думай, он честно скажет, я сперва не буду говорить, что сама покупаю.

Маруся ничего такого и не думала, наоборот, она была страшно рада. Все-таки Катька не чужой человек, и кольцо ей пойдет, и вообще. Очень здорово все устроилось.

– Значит, судьба, – сказал откуда-то незнакомый внутренний голос. – Судьба тебе в этой шубке ходить.

Денег за кольцо оказалось даже больше, чем нужно было на шубку. Ненамного, примерно на зарплату Марусину, но все-таки. Маруся прямо от Кати, не дожидаясь до завтра, помчалась в магазин.

Она влетела туда за десять минут до закрытия, рванула к заветному прилавку и сразу же, без примерки, без просьб показать и вопросов о цене, велела продавщице выписывать шубку. А потом долго ехала домой, прижимая к груди свое сокровище, упакованное в большой целлофановый пакет.

Дома, конечно, она шубку померила, и не один раз, и вообще фактически полночи проходила в ней, не снимая. Чудо не исчезло – в шубке Маруся просто становилась другим человеком. Она с удовольствием смотрела на себя в зеркало, жалея только, что оно слишком маленькое, – а раньше большие зеркала всегда считала излишеством.

И даже сняв, она не могла расстаться с шубкой. Раскладывала ее на постели, садилась рядом, гладила нежный мех, поворачивала так и этак, снова и снова восхищаясь его переливами.

«Господи, – сказала она наконец сама себе. – Ты, матушка, просто спятила над своей шубой. А может, это у тебя запоздалая любовь? Может ты, голубушка, извращенка?»

И тут же, снова надев шубку и глядясь в зеркало, себе отвечала: «Я просто восхищаюсь этим произведением высокого мехового искусства».

Но и любовь, и искусство требуют жертв. И Марусе довольно быстро пришлось непосредственно с этим столкнуться. Шубка решительно требовала других сапог, сумки, шапки, шарфа и варежек. То есть варежки как раз у Маруси были, но с шубкой они не сочетались, ей нужны были изящные кожаные перчатки.

В конце концов на деньги, оставшиеся от кольца, Маруся купила себе новые сапоги и перчатки, шапку связала за выходные из старого, еще бабушкиного, оренбургского платка, вместо шарфа, решив, что воротник высокий и теплый, приспособила летнюю шелковую косынку, а с сумкой шубка на фоне всего этого примирилась. «До премии», – сказала задумчиво Маруся не то себе, не то шубке.

Зато все жертвы были не напрасны. Когда Маруся в новой шубке, немного опоздав впервые в жизни, столкнулась у двери кабинета с начальником Петром Сергеичем, тот окинул ее внимательным взглядом, и в этом взгляде, тоже впервые в жизни, читался какой-то новый, мужской интерес.

– Мария... э-э

– Эдуардовна, – подсказала Маруся. Начальник никогда не называл ее по имени-отчеству, он вообще ее никак не называл, обращаясь все больше с безличными просьбами.

– Мария Эдуардовна, будете варить кофе, налейте и себе чашечку и заходите ко мне, побеседуем.

Во время беседы начальник доверительно сообщил ей, что за ее исключительную работу он прямо с Нового года собирается прибавить ей зарплату. Ненамного, но ведь тоже впервые в жизни. Маруся была в восторге.

Восторг не покидал ее всю зиму. Она ходила по улицам в своей шубке, словно летала. И даже когда она шубку снимала, ее новое состояние оставалось где-то вокруг нее – то ли в глазах, то ли в чем-то другом, но все замечали, что она очень переменилась. С ней даже пару раз пытался кто-то познакомиться.

Но зима прошла, сменившись мокрой весенней слякотью. Шубку пришлось спрятать в шкаф до будущего года, убрав предварительно в специальный мешок на плечиках. Впрочем, привыкнув за зиму к своему новому состоянию, Маруся вдруг ни с того ни с сего купила себе пару совершенно новых платьев – не самых дорогих, но симпатичных. А ведь и старое было вполне приличным. Кроме того – и это уж ни в какие ворота не лезло – она купила себе в той же комиссионке голубые джинсы.

– Ну и что? – сказала она удивленной Катьке. – Что тут такого? Может, я в отпуск на море поеду.

В отпуск ей действительно пришлось поехать, но не к теплым морям, а в деревню под Тулой, навещать заболевшую родственницу. Была у нее такая бабушка-тетка, седьмая вода на киселе, а все же не чужой человек.

И все бы ничего, но перед отъездом Маруся вдруг спохватилась. Дверь у нее в квартире, что называется, ногтем открыть можно, все соседи давно железных понаставили, а ей зачем? Она только смеялась всегда. Лишнее это, только денег стоит, а красть у нее все равно нечего. А тут ее как ударило – шубка! Шубку могут украсть. И что делать? С собой тащить? В ломбард нести? Как всегда, позвонила Катьке.

– Без проблем, – засмеялась та. – Тащи свое сокровище, повешу в шкаф, будет в лучшем виде!

Марусе было немного грустно глядеть, как Катька запихивает шубку в недра своего гардеробища, куда-то между мужниной дубленкой и своими весенними пиджаками. Зато как же здорово было, приехав, ее оттуда получить. Шубка, правда, выглядела слегка помятой и какой-то взъерошенной даже в пакете. Маруся дома ее встряхнула, разгладила. До зимы отвисится.

Наконец, наступил долгожданный мороз. Маруся полезла в шкаф за шубкой, вытащила из пакета, разложила на кровати. Но в пакете оставалось что-то еще, будто какой-то ком набился. Маруся досадливо тряхнула пакет, и оттуда выпала еще одна шубка, совсем маленькая, детская.