Самая лучшая жена - Элизабет Гилберт Страница 13

Гэсхаус Джонсон заехал за Тэннером Роджерсом незадолго до полудня. Он постучал в дверь дома Роджерсов и стал ждать. Он топтался на крыльце и разглядывал столбики. Его пес Снайп тоже забрался на крыльцо. Снайп прихрамывал, как человек с пулей в пояснице. Дверь открыла мать Тэннера, Диана. Ее чудесные светлые волосы были гладко зачесаны назад.

– Диана, – сказал он.

– Гэсхаус.

– Хочу сегодня взять Тэннера с собой пострелять по голубям.

Диана вздернула брови. Гэсхаус ждал ответа, но она молчала.

– Думаю, ему это понравится, – сказал Гэсхаус. – Думаю, ему понравится стрельба по голубям.

– Он не поедет, – сказала Диана.

– А мне бы хотелось взять его с собой. Из-за его отца.

– Он никогда не ходил. И с отцом тоже не ходил.

– В чем дело, Диана? Это у вас правило такое или еще что?

– Может, и так.

– Ладно тебе, Диана.

– Я считаю, что это гадко. Правда. Думаю, ничего нет гаже, чем стрелять по голубям.

– А когда-то тебе нравилось.

– Никогда не нравилось. Сроду не нравилось.

– Бывало, ты сама ходила.

– Ходила, это верно. Но мне это никогда не нравилось.

– А Эд любил.

– Тэннер не поедет, – повторила Диана. – Ему это даже не интересно.

– Там соберутся ребята, которые любят Эда. Мальчику стоит познакомиться с людьми, которые любят его отца. Мальчику будет полезно познакомиться с такими людьми.

Диана молчала.

– Я сегодня вместо Эда буду стрелять, – сообщил Гэсхаус. – Это пока не найдут кого-нибудь еще, кто бы все время вместо него стрелял. То есть… пока он не поправится.

– Очень любезно с твоей стороны.

– Я хороший стрелок, Диана. Я был чертовски хорошим стрелком, когда мы еще пешком под стол ходили.

– Отлично.

– Ну конечно, я не Эд.

– И сколько же голубей ты сегодня собираешься подстрелить?

– Много. – Гэсхаус улыбнулся. – Я собираюсь подстрелить жутко много треклятых голубей. И я позабочусь, чтобы Тэннер тоже настрелял целую тонну голубей.

Диана устало кивнула.

– Черт, да я столько голубей настреляю, что тебе на шубу хватит, – заявил Гэсхаус, и Диана усмехнулась. Гэсхаус Джонсон улыбнулся шире. – Ну как, Диана? Отпусти сынка со мной, и мы привезем тебе чертовски красивую голубиную шубу.

Диана перевела взгляд на Снайпа. Пес пытался улечься на крыльце.

– Что стряслось с твоим псом?

– Состарился.

– Видок у него тот еще. Будто его машина переехала.

– Просто он постарел…

– Там не место собакам, – заявила Диана. – Собакам не место, и детям тоже. Собаку там могут подстрелить.

– Нет. Там стреляют по голубям. Сроду никто не попадал ни в собаку, ни в ребенка.

– Эд как-то раз пальнул в собаку за то, что та подбирала подстреленных птиц.

– Я про такое ничего не знаю.

Гэсхаус вытащил носовой платок и высморкался.

– Гэсхаус, – сказала Диана. – Зайти хочешь?

– Да нет, я не стану тебе докучать.

Снайп лежал рядом с выставленными на ступеньку крыльца ботинками и кусал свой хвост. Голова у него была большая и коричневая, как ботинок. Он покусывал хвост и смотрел на Диану пустым, равнодушным взглядом.

– Сколько ему? – спросила Диана.

– Одиннадцать.

– Столько же, сколько моему Тэннеру.

– Надеюсь, твой парнишка держится получше моей псины.

Диана снова улыбнулась. Они посмотрели друг на друга. Немного помолчав, она спросила:

– Ты Эда в больнице навещал?

– Утром сегодня.

– Это он тебе велел наведаться ко мне – посмотреть, как я тут? Да?

– Нет.

– Небось велел с Тэннером чем-нибудь заняться?

– Нет.

– А что он тебе сказал?

– Эд? Он сказал: «Думаешь, выкурить первую сигарету за день приятно? А вот ты погоди, попробуй выкурить первую сигарету, не покурив трое суток».

На этот раз Диана не улыбнулась.

– Мне он эту шуточку тоже говорил, – сказала она. – Вот только я не курю.

– Я тоже. Я табачок жую.

– Ну, – пожала плечами Диана, – а я выпиваю.

Гэсхаус опустил голову и посмотрел на свои руки. Он долго разглядывал ноготь большого пальца.

– У тебя к бороде что-то прилипло, – сказала Диана. – Крошка, что ли.

Он стряхнул крошку и заметил:

– От тоста, небось.

– А я подумала, это пух.

– А чем Тэннер сейчас занимается? Ладно тебе, Диана. Пойди спроси сына, не хочет ли он отправиться на настоящую стрельбу по голубям.

– Ты оптимист, Гэсхаус. Вот кто ты такой.

– Ну ладно, Диана. Чем он сейчас занимается?

– От тебя прячется.

– Ему понравится, – заверил Гэсхаус. – Если его не подстрелят…

– Может, он и не захочет ехать, – пожала плечами Диана. – Спроси его. Пойди спроси.

Чуть позже Тэннер Роджерс и Гэсхаус Джонсон ехали по городу в грузовичке Гэсхауса. Мальчик был в теплом зимнем пальто, красной охотничьей шапочке и высоких ботинках со шнурками. Он был стеснителен и не сразу задал Гэсхаусу вопрос, над которым, видимо, долго размышлял:

– А это не противозаконно? Стрелять по голубям?

– Не-а, – ответил Гэсхаус. – Стрелять по голубям не противозаконно. Вот ставки делать на тех, кто стреляет по голубям, – это противозаконно.

– А мой папа?

– Папа твой? Ну, он ставок не делает. Он просто стреляет по голубям. А все ставят на стрелков. Понимаешь? Все ставят на твоего папу, чтоб угадать, сколько голубей он сумеет подстрелить. Твоему папе ставок делать не надо.

– А вы?

– Ну, я-то ставлю как сукин сын. А ты как?

Тэннер пожал плечами.

– Сколько у тебя с собой деньжат, сынок?

Тэннер вытащил из кармана пригоршню мелких монет:

– Доллар восемнадцать.

– Все поставь, – сказал Гэсхаус и рассмеялся. – Удвой ставку! – Он весело хлопнул ладонью по рулю. – Ага, удвой! А лучше утрой! Ха-ха!

Снайп гавкнул, как подобает гончей собаке, – негромко, басовито: «вуф».

Гэсхаус повернул голову и неожиданно серьезно посмотрел на Тэннера: