В центре океана - Александр Сокуров Страница 12

Он отошел к окну. Встал к ней спиной.

Александра Николаевна была взволнована и не сразу заговорила.

— Я очень скучаю. Я догадываюсь, что жизнь моя кончается, а жить хочу. Мое тело состарилось, а душа готова прожить еще одну жизнь. Я люблю тебя и хочу быть с кем-то рядом. Мне плохо одной.

Вдруг заплакала. Глаза ее были полны слез. Она готова была разрыдаться от счастья и страха. Он подошел к ней, она встала с кровати и уткнулась лицом в его грудь. Она больше не могла сдерживать себя. Он обнял ее и, обескураженный ее порывом, прижал к себе. Он гладил ее по голове, чувствовал своим телом движение ее вялых грудей от всхлипываний, чувствовал дрожь ее усталого, немолодого тела. Он уловил запах ее любимых, давно вышедших из моды духов — она знала меру и пользовалась ими осторожно, так, чтобы душное тепло их долетело только при родственном прикосновении. Она плакала, а ему было хорошо, как в конце концов хорошо тому, кто остается жить и надеется, что завтра будет много легче, чем сейчас. Он почему-то рассмеялся. Она глубоко вздохнула, перестала плакать. Не отрывая лица от его груди, сказала:

— А ты хорошо пахнешь. Как иногда хорошо пахнут мужчины!

— Все женщины одинаковы, — смеясь, проговорил он.

Она выпрямилась, вытерла руками лицо.

— Господи, как мне легко. — Она сказала это себе, не обращая внимания на него. — Вообще-то я понимаю, почему они не хотят от тебя на бронепоезд…

— Потому что все женщины одинаковы, — вторил он.

— Потому что все мужчины прекрасны… — улыбаясь, продолжила она.

— Ты помнишь, о чем ты просила меня в последнем письме?

Она напряглась, вспоминая. Посмотрела на часы. Показала ему циферблат. Было раннее утро. Сумерки перед восходом солнца.

— Я очень хочу там побывать, но у меня нет сил, — она развела руками.

— Да ладно тебе — какие твои годы?!

— Отстань. Иди умойся, ложись здесь, не станешь же будить своего соседа! — Она показала на соседнюю кровать.

— Хорошо, — на ходу ответил он, вышел из комнаты к умывальнику.

Она, ожидая его, присела на кровать, потом, ничего уже не видя, опустилась на подушку и уснула.

* * *

Ей снилось, что она садится в какую-то железную машину. Свет фар, вокруг какие-то солдаты, в руках у них автоматы. Некоторые из тех, кто сидит напротив, почему-то спят и улыбаются во сне. Грохочет мотор, и в железном брюхе этой машины в отблесках неизвестно откуда падающего света мелькают лица спящих солдат. Какой-то молодой офицер, с трудом преодолевая тряску, подходит к ней и что-то говорит, улыбаясь. Она не слышит его, но почему-то кивает. Внезапно автомобиль останавливается. Открывается двойная железная дверь, и она видит неясные тени и стены домов. Молодой улыбчивый офицер приглашает ее выйти. Она поднимается с железной скамьи и ползет к распахнутым дверям автомобиля. С удивлением смотрит на спящих солдат, сидящих вдоль правого и левого борта. Каждый по-своему крепко обхватил свой автомат, как что-то родное, — эта наивная и страшная картина изумила ее. Было видно, что она странно легко вылезает из чрева военной машины, встает, озираясь.

Она слышит какую-то знакомую музыку, слышит, что чудесный женский голос поет колыбельную. Молодой офицер берет ее под руку, и они идут по улице. Справа и слева руины домов. На подоконниках без рам лежит снег. Пусто. Вторая улица, третья. Руины. Руины. Руины.

В окно палатки светило яркое солнце. Денис покусывает ее за ухо.

— Просыпайся. Просыпайся. Тебе лучше уехать сегодня, я надолго уезжаю, — кричит он ей.

— Да, да, — как во сне отвечает она.

— Встретимся у КПП, там сейчас будет стоять колонна. Подходи. Все. У меня нет больше ни минуты.

Он выбежал. В окне палатки проплывали одна за другой бронемашины…

Она села на кровати. Осмотрела себя. Она уснула не раздеваясь.

Она захотела переодеться, наклонилась над своей дорожной сумкой. В дверь постучали. Она подняла голову.

— Да, войдите.

В маленькую комнату один за другим вошли пятеро солдатиков.

— Доброе утро! — наперебой пробасили юноши.

— Ну, доброе, доброе, — ответила Александра Николаевна, чуть отступив к окну.

Один из солдатиков, тот, что стоял во втором ряду, решительно проговорил:

— Вы сегодня уезжаете?

— А ты откуда знаешь? — спросила она.

— А здесь все всё знают, — ответил солдатик из первого ряда.

— Ну и что? — с улыбкой спросила она.

— У нас письма, их надо отправить. Наверное, лучше, чтобы вы это сделали, — осторожно подбирая слова, сказал светловолосый солдат.

— Кому письма?

— Маме… маме, маме, маме, — с готовностью, перебивая друг друга, ответили бойцы.

Один из них добавил:

— С вами быстрее дойдет.

— И вообще дойдет, — с уверенностью сказал другой.

— Ну что ж, давайте ваши письма.

Солдаты аккуратно передали ей каждый свое письмо и, будто моментально забыв, зачем приходили сюда, громыхая сапогами и берцами, убежали в коридор.

Александра Николаевна без промедления сложила в сумку письма, свои вещи и вышла из комнаты.

Вышла из гостиницы, пошла к КПП, где уже действительно стояла колонна из бронетранспортеров и грузовиков. Вокруг толпились офицеры и солдаты. Там же она увидела и командира части, и того самого часового, которого кормила домашней выпечкой. Солдатик сделал вид, что не узнал ее. Александра Николаевна улыбнулась.

Вдоль колонны шел ее Денис, он ее не видел. О чем-то грубо говорил с совсем еще молодым офицером.

Наконец Денис заметил ее и быстро подошел.

— Я очень скоро найду тебе жену, — почему-то именно это сказала Александра Николаевна.

— Только на тебя и надежда, — с легкой улыбкой ответил внук.

И быстро пошел прочь, не оборачиваясь.

— И это все? — со стоном выкрикнула она.

Она еле успела почувствовать терпкий запах его гимнастерки, а он был уже далеко, около головной машины.

Она медленно пошла за колонной. Машины приблизились к шлагбауму КПП. Командир части дал знак часовым, шлагбаум подняли. Колонна уползала в поле.

Александра Николаевна приблизилась к командиру части. Он, ничего не спрашивая, вяло коснулся ее руки. Она кивнула ему и, волоча сумку, побрела к рынку.

Колонна, въехав на рынок, остановилась. Моторы не глушили. Несколько солдат попрыгали с брони, побежали к лоткам. Купив что-то по мелочи, лихо запрыгнули на броню, и колонна, резко взяв с места, быстро ушла.

Малика и ее соседки, оставив свои лотки, пошли навстречу Александре Николаевне. Даже издали было видно, что они ей рады.