Стремнина - Галина Шкавронская Страница 12

Сколько труда вкладывалось ими в семейное благополучие! Об этом нигде, никогда и никем не упоминалось, да и вообще этому факту она сама не придавала особого значения: лишь бы все в семье были довольны и счастливы, и всегда царила атмосфера душевного взаимопонимания. О себе Марина Михайловна привыкла думать в последнюю очередь, если было необходимо, она безоговорочно жертвовала собственными удобствами, обставляя всё так, что никто и не замечал никаких жертв.

Главным помощником и соратником во всём был всегда готовый понять и поддержать её Евгений Иванович. Он бессменно делил с женой любой труд, и она привыкла к его «подставленному плечу», но сама никогда не злоупотребляла его готовностью помочь. В семье было не принято сидеть и отдыхать, если кто-то из супругов трудится. Всю совместную жизнь, пока Марина Михайловна работала, у них с Евгением было негласно заведено, что тот, кто пришёл с работы первым, начинает готовить ужин, а второй — присоединяется позже. Возясь на кухне, им было о чём поговорить. Каждый был в курсе дел супруга, они делились новостями, и за долгие годы в таком общении выработалась взаимная потребность. Если Евгений Иванович уезжал в командировки, и в том случае, если ему удавалось закончить свои дела раньше, он срочно менял заранее купленный билет и стремглав летел к своей любимой жёнушке. В отпуск они всегда ездили только вместе, даже мысли не возникало отдохнуть друг от друга и семьи. Напротив, семья, основанная на ответственности друг за друга, на понимании цены тёплому комфорту и душевному уюту как главному фундаменту в их жизни, была возведена четой Петренко на пьедестал. И не только ею. Кто бы ни приходил к ним, все отмечали особый микроклимат в их доме, где царила вечная, как всем казалось, гармония и любовь.

Ссорились ли они? Конечно, как без этого? Но это происходило редко. Если поднапрячься, то их размолвки можно было пересчитать по пальцам. И не было в их жизни ни грубых слов, ни скандалов и криков, а если возникало недовольство чем-либо, они выбирали время для серьёзного разговора, такое, когда их не могли услышать дети. Однажды выяснив отношения, оба старались больше не повторять ошибок, приведших к размолвке. Конечно, во всём сказывалась мудрая тактика Марины Михайловны, которая успевала быть в курсе дел всех членов своей семьи.

Отношения Яны с Саидом становились всё более дружескими, хотя в офисе она по-прежнему держалась с ним, как и со всеми, официально. Но вне офиса, когда они ездили по делам в другие фирмы, молодые люди общались непринуждённо. Здесь, в чужой стране, Саид не имел никого, кроме сотрудников своей компании, с кем можно было бы перекинуться словом, а Яна оказалась очень интересным человеком. Саид как-то сказал, что будь она мужчиной, они бы стали друзьями «не разлей вода»! Для Яны же общение с Саидом всегда не было лёгким, так как она ещё не совсем свободно владела английским, напрягалась в разговоре. Пока не получалось непринуждённо болтать, ибо такое общение часто построено на нюансах.

Они теперь много общались вне работы, встречаясь по вечерам и бродя по городу. Он много шутил, с ним было весело. Когда Яна возвращалась домой, она пересказывала матери содержание их разговоров, даже интонировала, как Саид, и он вызывал у Марины Михайловны всё большее чувство симпатии. В основе её лежала не испорченность этого парня, его почти детская непосредственность и игривость. Она искренне восхищалась им, сравнивая его с молодыми людьми «отечественного разлива», и сравнение часто было в пользу Саида.

Успешно закрепившись на этой работе, Яна через некоторое время перетащила туда и свою единственную близкую подругу, с которой была тесно связана многие годы, замолвив за неё словечко перед директором. Лена стала его секретарём. Эта девушка, как нитка за иголкой, всегда тянулась за Яной, которая всегда была неоспоримым негласным лидером. Яна помогала Лене с учёбой в школе, а когда Яна поступила в университет, туда же на вечернее отделение пришла учиться и Лена. А теперь девушек свела вместе и новая работа.

Правда, Яна вскоре поняла, что, пожалуй, поторопилась, приведя в фирму подружку, так как та на работе вовсе не лезла «вон из кожи», была рада возможности посачковать. В ней не было привычной для Яны деловитости, самоотдачи.

В последнее время Яна почувствовала, что отношения её шефа с генеральным директором явно ухудшились, и это стало отражаться, хотя и мимолётно, на ней самой. Главный босс стал вмешиваться в её дела, давать поручения, минуя Саида, поручил большую работу по переводу каких-то текстов и документов, и Яна корпела над бумагами всё свободное от поездок со своим шефом по организациям время. Ей приходилось засиживаться на работе допоздна.

Редко выпадающие свободные вечера они теперь часто проводили вместе. С одной стороны, с Саидом было интересно, но с другой… он часто рассуждал о морали, о том, какой должна быть девушка, как она должна себя вести, рассказывал, что девушкам в его стране вообще не положено встречаться с мужчинами до свадьбы, что при посторонних мужчинах женщины должны прикрывать лицо. Всё это слышать Яне было странно и дико. Рассудок подсказывал ей, что отношения их бесперспективны, но…

Но Саид так смотрел на неё! Он, как загипнотизированный, не сводил с неё глаз! А глаза говорили девушке о многом. Ну как можно устоять в семнадцать лет перед искушением и не влюбиться в красивого и взрослого мужчину, который просто плавится от пожирающей его любовной муки? Яна, как могла, тормозила свои эмоции и внешне старалась не проявлять их.

Близилась зимняя сессия в университете, но в последнее время Яна была очень загружена работой, у неё почти не оставалось времени на подготовку к зачётам. Она пыталась объяснить Саиду, что её надо не на долго освободить от переводов, но тот ходил нервный из-за упомянутых неполадок с высшим начальством и ответил, что у него у самого проблемы, что он тоже устал и хочет взять отпуск и съездить домой отдохнуть, что даже уже заказал билет. Если босс завтра даст добро, то через пару дней он уедет. Поэтому он надеется, что Яна в его отсутствие сможет наладить контакт с главным шефом, поскольку она будет теперь подчиняться ему напрямую.

Через два дня Янин шеф действительно уехал.

Ездить по фирмам для заключения договоров надобность отпала, и директор загрузил Яну переводами, причём время ограничил, и она вынуждена была работать по 12 часов. А тут вплотную подступили зачёты.

В один из дней Яна пришла к боссу с заявлением на ученический отпуск на время сессии, но он отказался его подписывать, мотивируя это тем, что слишком много работы, а на возражения девушки, пытавшейся объяснить ему, что она не может бросить институт, директор ответил, что в таком случае он её не задерживает, и она может быть совершенно свободна. Так, совершенно нежданно-негаданно, закончилась вроде бы удачно начавшаяся работа, на которую Яна возлагала столько надежд.

Придя домой, девушка, рассказала матери о случившемся, едва сдерживая слёзы. Но Мария Михайловна неожиданно ответила: «Ну, и ладно! Им же хуже! Где они ещё найдут за сорок баксов такого старательного работника! Не переживай, доченька! Сдавай спокойно сессию, и разошли свои резюме в основные фирмы по найму. Теперь ты уже свободно говоришь по-английски, у тебя есть какой-никакой опыт, не сомневайся, долго без работы не останешься»!