О чем я говорю, когда говорю о беге - Харуки Мураками Страница 11

Помахав на прощанье рукой (мне и правда так показалось), ушел август. Его сменил сентябрь, и я переключился на новый формат тренировок. Последние три месяца я заботился в основном о том, чтобы увеличить километраж, остальное меня не особо интересовало. Но мало-помалу благодаря ежедневным упорным занятиям я начал бегать гораздо быстрее. Я становился выносливее, наращивал мышечную массу и, подстегивая себя не только физически, но и морально, укреплял свой боевой дух. Фигурально выражаясь, тут главное дать понять организму, что эти пробежки — часть незыблемого порядка вещей. Потому что как с организмом ни разговаривай, он не особенно спешит тебя слушаться. Организм — система практическая. Время от времени ему полезно пострадать, тогда он в какой-то момент уяснит, чего вы от него хотите, и подстроится под вас (хотя может, конечно, и заартачиться). Таким образом удается увеличивать физическую нагрузку. Но во избежание проколов делать это надо не торопясь.

Сейчас сентябрь, значит, до забега — два месяца. Я перехожу в режим «отладки и настройки». Чередуя разные типы упражнений: длинные и короткие, легкие и тяжелые, я постепенно перехожу от количества к качеству. По моим расчетам, состояние предельной усталости должно наступить где-то за месяц до забега. Это очень важный этап. Я должен вести с организмом диалог, внимательно прислушиваться к его реакции и двигаться вперед, ориентируясь на то, что «услышал».

В августе, пока я жил на острове, у меня была возможность тренироваться ежедневно, но в сентябре мне предстоит поездка в Японию и затем обратно в Бостон. При этом в Японии я буду слишком занят, чтобы тренироваться также интенсивно, как на Гавайях. То есть мне надо каким-то образом устроить все так, чтобы при минимальных затратах времени на бег обеспечить максимальную эффективность подготовки.

Вообще-то мне не очень приятно об этом говорить (была бы это вещь, я бы, наверное, засунул ее в самый дальний угол шкафа), но когда я последний раз бежал марафон — это был кошмар. Я участвовал во множестве забегов, но никогда до такой степени не ощущал собственного бессилия. Дело происходило в префектуре Тиба.

Первые тридцать километров я пробежал в довольно-таки сносном темпе и даже решил, что смогу показать неплохое время на финише. Сил у меня оставалось предостаточно, и я был уверен, что до конца дистанции уже не снижу темпа. И как раз в тот момент, когда я думал о чем-то таком позитивном, ноги вдруг перестали меня слушаться. Мышцы свело дикой судорогой, так что бежать я уже просто не мог. Я попытался расслабить их, но в ответ на все мои попытки они только жалобно подрагивали, а ноги и не думали меня слушаться. Было так больно, что я не мог стоять и опустился на землю у обочины дороги.

Судороги во время забега бывали у меня и раньше, но обычно мне хватало пяти минут, чтобы привести мышцы в норму и вернуться на дистанцию. А тут время шло и шло, а боль не отступала. В какой-то момент мне показалось, что вроде бы отпустило, и я побежал, но уже через минуту судороги возобновились. В итоге километров пять трассы мне пришлось идти обычным шагом. Впервые в жизни я не бежал, а шел во время марафона. До этого случая я всегда гордился тем, что никогда — как бы тяжело ни было — не переходил с бега на шаг. Все-таки этот вид спорта называется «марафонский бег», а не «марафонская ходьба».

Но в тот раз, о котором я рассказываю, я и идти-то толком не мог. Я даже начал подумывать, может, бросить все и попроситься в один из автобусов, что сопровождают забег. Ведь и так уже ясно, что результат будет хуже некуда. Зачем же зря мучиться? Но потом я понял, что сходить с дистанции — это уже слишком. «Пусть ползком, но до финиша я доберусь», — решил я.

Меня один за другим обгоняли другие участники, а я с перекошенным от боли лицом еле-еле ковылял к финишу. Электронные часы на руке продолжали неумолимо отсчитывать время. С океана дул прохладный ветер, и в мокрой от пота футболке я продрог насквозь. Забыл сказать, дело-то было зимой. Когда в шортах и футболке едва плетешься по продуваемой зимним ветром дороге — холодно безумно, уж поверьте! На бегу, разгоряченный и стремительный, холода как-то не замечаешь. Замедлившись и вдруг осознав, какая вокруг холодрыга, я впал в полушоковое состояние. Но еще сильнее, чем холод, меня мучило уязвленное самолюбие. Мысль о том, каким жалким я, из последних сил хромающий по трассе, кажусь со стороны, была невыносима.

За два километра до финиша боль отпустила. Я снова смог бежать. Первые пару минут я бежал трусцой, но как только почувствовал, что мышцы в порядке, припустил изо всех сил. Но это, разумеется, меня не спасло — результат, как я и предполагал, был хуже некуда.

Причина моего провала очевидна: я мало тренировался. И кроме того, я мало тренировался. И еще — я мало тренировался. Это если так, вкратце. Я почти не делал комплексных упражнений, я не сбросил лишний вес. Да что тут говорить? Сам не знаю, откуда во мне взялось это идиотское самодовольство, но я отчего-то решил, что могу пробежать сорокадвухкилометровую трассу, особо не заморачиваясь с тренировками. Как говорится, от здоровой уверенности до нездоровой самоуверенности — один шаг. В молодости я действительно пробегал марафон, «особо не заморачиваясь». Мне не нужно было изнурять себя тренировками — тогдашнего физического «капитала» вполне хватало, чтобы показать совсем неплохие результаты. Но, увы, я уже давно не молод. В моем возрасте за все надо платить полную цену.

В тот несчастливый день я дал себе слово, что такое никогда не должно повториться. Чтоб я еще когда-нибудь так замерз и так опозорился? Нет уж, увольте! Решено — к следующему марафону я начну готовиться с азов, с самого начального уровня. Я буду терпеливо и упорно заниматься до тех пор, пока не буду стопроцентно готов к забегу. Я стану закручивать развинтившиеся гайки, одну за другой, и подтягивать слабые болты. Надо попробовать — посмотрим, что получится. Примерно что-то в этом роде я думал, пока тащился, дрожа на холодном ветру и глядя на спины обгоняющих меня бегунов.

Как я уже писал, я не из тех, кто рвется к победе любой ценой. Я отдаю себе отчет, что в некоторых ситуациях проигрыш неизбежен. Нельзя все время выигрывать — это никому не под силу. Скажем так, если жизнь — автострада, все время ехать в самом быстром ряду не получится. И все-таки я категорически не желаю совершать одну и ту же ошибку дважды. На ошибках нужно учиться, извлекать из них уроки и применять полученный опыт на практике. Пока такая возможность есть.

Думаю, что именно по этой причине я и пишу все это теперь, во время подготовки к Нью-Йоркскому марафону — моему следующему забегу. Одно за другим всплывают в голове воспоминания более чем двадцатилетней давности. Я вспоминаю подробности своей тогдашней жизни — жизни начинающего бегуна; перечитываю свой дневник (меня никогда не хватало на то, чтобы вести обычный дневник, но у меня был «беговой журнал», в который я аккуратно записывал все, что касалось бега) и все это преобразую в текст, в рассказ, в эссе.

Я делаю это для того, чтобы, во-первых, переосмыслить пройденный мною до сегодняшнего дня путь, а во-вторых, чтобы еще раз почувствовать то, что чувствовал тогда. Эти записки служат для меня одновременно и предостережением, и поощрением. Как звонок будильника, они призваны поднять на ноги мою мотивацию, в какой-то момент заснувшую крепким сном. А с другой стороны, можно сказать и так: я пишу для того, чтобы собраться с мыслями. В конце концов — хотя кто его знает, что там будет в конце концов, — у меня вполне могут получиться своего рода мемуары, объединенные одной сквозной темой — темой бега.