Клон-кадр - Павел Тетерский

Всего две вещи.

Первая — стандарт: насчет сходства с реально существующими людьми и организациями. Оно, разумеется, есть. Причем умышленное. Но — только на уровне типажей, не на уровне фактов. Поэтому, если какое-нибудь из действующих юридических или физических лиц покажется вам знакомым (атак произойдет обязательно), это ни в коей мере не означает, что описываемое здесь имеет хоть какое-то отношение к реальным событиям из их биографий.

И вторая. Долгое время работая в журналистике, я позволил себе продублировать здесь кое-какие из своих публикаций: обрывки мыслей, абзацы или даже целые статьи, напечатанные в разное время, в разных изданиях и под разными псевдонимами. Поэтому опять-таки: если вам покажется знакомым какой-либо определенный кусок текста — будьте уверены, это не дежавю и не плагиат.

Собственно, это все. Если есть что-нибудь третье, я за него не в ответе.

* * *

Поезд прибывал в Москву в шесть с копейками утра. Казанский вокзал сначала замедлил, а потом и вовсе прекратил поступательное движение против хода состава. Матерясь и зевая, ублюдки продрали глаза и вяло зашевелились в тесном пространстве, заряженном перегаром и остатками семидесятидвухчасовой агрессии.

Глаза продирались неохотно. Шесть утра — не лучшее время для подъема после трех суток пьянства, бычки и драк.

Итак, все началось с взаимоналожения именно этих двух вещей — Казанского вокзала и поезда Владикавказ — Москва. Вторая нарисовалась в первой, и все пришло в соприкосновение. Первая — прогорклый эликсир из отходов жизнедеятельности человечества (включая представителей человечества). Вторая — квинтэссенция этого эликсира.

Я уже что-то около получаса стоял в тамбуре с собранным и готовым к выносу рюкзаком. Не хотелось после всего этого еще лишних пятнадцать минут толкаться в этом чертовом вагоне. Я хочу сказать: это был действительно говенный, на редкость неприятный вагон. Его почти бесплатно предоставил (в погоне за молодыми фанатскими голосами) лидер какой-то очередной метящей вверх партии. ЛДПР, по-моему. А может, и не ЛДПР.

На платформе я оказался одним из первых. Непрогревшийся утренний воздух, похожий на свежезамороженную кока-колу, ударил в голову отрезвляющим молотом. Все, приехали. Конец эпопеи.

Я закурил «LD» (дерьмо редкостное, но и «Парламент» — такое же дерьмо. Так что из двух зол я выбираю то, что дешевле: пыль в глаза мне пускать некому, да и незачем). Пока я прикуривал (на ветру, от кондовой зажигалки «Федор»), ушлые фантики расстреляли у меня чуть ли не полпачки. Ну и хрен с ним, берите, дети. Дерьма не жалко.

Попрощавшись за руку с теми, кто меня знал (а знали меня, слава богу, немногие), я, не дожидаясь попутчиков, заковылял в сторону Большого Города. Он, как обычно, встречал утро обрывками чужих разговоров, руганью и клаксонами. Он меня ничем не удивил.

Я спустился в подземный переход и вышел к остановке. Присел на изнасилованный пивными разводами парапет и стал дожидаться трамвая. Моя нора находится почти в центре — мне повезло. Это практически полностью избавляет меня от такого пренеприятнейшего феномена, как метро.

Отупение. Так можно назвать это состояние. Дело даже не в ранних часах и не в контрабандном спирте, который осетинские проводники имели неосторожность заныкать в вагоне, набитом как минимум сотней здоровых и падких до алкоголя русских мужиков. Нет, дело не в этом.

Имеем: до крови разбитый правый кулак, тугую и мешающую ходить гематому (площадью этак десять на десять) на левом бедре чуть выше колена, незначительный перелом костей черепа в основании носа и, может быть, заячью губу до конца жизни (это как срастется)… Дело не в этом. Я говорю: отупение.

Фотоаппарат: «Зенит-Е» тысяча девятьсот семьдесят какого-то года с объективом «Индустар-50-2». Кондовая вещица. Никогда не был поклонником всех этих новомодных цифровых камер на столько-то мегапикселей. Я имею в виду: не могу найти с ними общий язык. Не хочу сказать ничего плохого о мировом прогрессе — просто пользуюсь «Зенитом». У меня получается пользоваться «Зенитом» — мои фотографии идут на ура.

Та пленка, что заперта (пока что заперта) внутри этого кондового фотоаппарата, наверняка тоже пойдет на ура. Выезд фанатов «Спартака» в опасный и быдлячий город Владикавказ. Типовой набор: фанаты «Спартака» скопом метелят не в меру упрямого гопника с лицом кавказской национальности; фанаты «Спартака» скопом удирают от осетинской милиции (в первых рядах — русский мусор, со светло-рыжим хайром и золотой фиксой, высвечивающей белой точкой на дебильном лице); собирательный портрет болельщиков «Алании» (семечки, семечки в квадрате и еще раз семечки); фантики, поджигающие на трибуне дымовую шашку и т. д. Впрочем, какие-то из этих снимков могут не получиться — не знаю.

Стандартная цена стандартных снимков с футбольного выезда: фанзин — пару бутылок пива за все; журнал «Спорт-Экспресс» — 1000 (плюс-минус) рублей за одно фото; глянцевая шняга — от 50 баксов (некоторые — от 100 баксов за отснятую пленку вне зависимости от того, сколько кадров с нее будет напечатано).

Журнал «Спорт-Экспресс» — suxx (не говоря уже о фанзинах), у меня договор с глянцевой шнягой. Не то чтобы я на этом разбогатею, но как минимум поездка окупится раза три. Большего не надо — это моя жизнь, я так на нее зарабатываю.

Если честно, я не очень старался — во время самых серьезных махачей фотик лежал на пятом этаже гостиницы «Владикавказ» (с фантазией в одноименном городе, как я неоднократно убедился за время его посещения, туговато — она просто отсутствует), в номере каких-то олдовых парней из «Калдырь Бойз Вэрриорз». «Калдырь Бойз Вэрриорз» в шутку называют себя бандой. На самом деле они — посткризисные (среднего возраста) алкоголики, которых держат за шутов и допускают до движухи только из сочувствия. Самые серьезные махачи эти люди проспали или (в лучшем случае) прое…али, пытаясь в номерах отрезвить друг друга холодной водой и экстремальным блевом «два пальца в рот», чтобы хотя бы к началу матча более-менее твердо встать на ноги. Зато у них есть деньги на номер в полузвездочном отеле — они все работают какими-то спортивными журналистами на НТВ или в «Советском спорте» и (по сравнению с пубертатными лысягами-фантиками) нормально зарабатывают. В любом случае, польза от них налицо: в их номере я спрятал фотик, который во время настоящего, жестокого месилова могли разбить аланские гопники или мусора. А уже перед матчем я забрал его и снял несколько мелких потасовок по пути на стадион — к тому моменту серые в городе спохватились, и что-либо серьезное исключалось в принципе. Любой глянцевой шняге этого будет более чем достаточно, а риска разбить аппарат — ноль.

Я вытащил кассету с пленкой из фотика. Затем, порывшись в дебрях рюкзака, выудил из его недр цилиндрическую коробочку и заключил кассету в нее. Потом, уже в тандеме, они обе — и пленка, и коробочка — перекочевали в карман, где лежал еще один такой же комплект. Семьдесят два кадра в общей сложности. Выше крыши.