Самолет улетит без меня - Тинатин Мжаванадзе Страница 11

Жить с Мирандой оказалось весело и интересно.

Она, уже очень давно разведенная мать-одиночка, любила некоего молодого матроса, не здешнего. Любила она его активно, ездила на судно встречать из рейса, как законная супруга, но тем не менее жениться он не спешил.

Клара же его ненавидела со страшной силой: ходить на судно, будучи не женой, а подружкой – это чистой воды непотребство. Она была очень самолюбивая и чопорная, умнее своей матери раз в сто и старше ее лет на двадцать – не годами, а зрелостью.

Она нашла в Лике благодарную слушательницу, потому что Миранда пару раз отделала ее за искренние слова в сторону матроса и его планов относительно женитьбы.

Мать была зациклена на матросе, как одинокий космонавт на планете Земля.

Лика даже не была уверена, что Миранда его в самом деле любит – скорее, твердо уверена, что если не выйдет за него замуж, то все, жизни хана.

А он все не женился.

Миранда не останавливалась ни перед чем: ездила даже в его родное украинское село. Познакомилась с родителями, ходила с ним по дискотекам.

Купила однокомнатную квартиру в Одессе, чтобы создать ему все условия – типа, н-н-у-у-у? Видишь, какая я завидная невеста? С приданым!

А он все не мычал и не телился. А кругом столько хищных девиц, глаз да глаз нужен!

А как за ним уследишь? То он в рейсе, то в селе. Поди знай, какая восемнадцатилетняя фря его окучивает!

И Миранда придумала способ слежки: каждый день по три раза она ходила гадать на кофе к своей крестной, айсорке Амалии.

Каким образом язычница могла крестить православную?! Непостижимые вещи творились в жизни Миранды.

Утром она забегала к гадалке до работы, в полдень пила кофе в редакции, переворачивала и сушила чашку, запаковывала ее в салфетку и бережно несла на расшифровку, а после работы – вечерний сеанс ясновидения.

Взяла как-то раз с собой Лику.

Одноглазая Амалия жила в такой халупе, что гости боялись сесть. Кофе Лика деликатно отодвинула, придумав тахикардию.

Кто-то спал на кушетке под видавшим виды покрывалом, и вообще гостей явно не ждали.

Гадалка взяла чашку, заглянула в нее:

– Сейчас он входит в стеклянные двери… казенное здание… сидит лысый мужик… сдает документы…

Миранда нервно поправляла очки и напряженно слушала.

– А женщин там нет?

– Нет, – вглядывалась в засохшие разводы Амалия. – Тетки старые. Ничего страшного.

– А потом куда пойдет? – изнывала Миранда. – Вечером?

– Вот вечером и посмотрим, – легко ответила гадалка и преувеличенно осторожно вернула чашку – чтобы клиентка не заподозрила в мошенничестве и утаивании фактов.

Если бы Лика не видела это собственными глазами, то решила бы, что Миранда наконец-то благополучно чокнулась.

– Пошли? – подергала она подругу за рукав.

– Секунду, – отмахнулась Миранда и повертела чашку в руках, шепотом уточняя детали.

В это время на кушетке завозились, и оттуда высунулся кто-то чернявый.

– Это мой сын, не пугайся, – бросила Амалия, заметив Ликин встревоженный вид.

На следующий день Миранда сообщила, что Рамин влюбился в Лику и просит свидания.

Это был удар ниже пояса!

Лика плакала и смеялась: если бы Генрих увидел, какие у нее сейчас поклонники! Ниже падать некуда.

Все ее мысли днем и ночью были полны тайной тоской по тому, кто к ней не спешил.

Никто не должен знать, что творится с ней, и будь что будет – и в этой странно повернувшейся жизни есть повод веселиться.

Дневник.

Такое-то число такого-то месяца.

Гадание

Городок наш, помимо всего прочего, знаменит своими гадалками.

Гадание на кофе – естественное продолжение кофепития, и этим ремеслом владеет любая мало-мальски уважающая себя жительница города. То-то я удивлялась в прежние мирные времена, почему на отдыхе в любой другой части страны к нам подобострастно клеились столичные жительницы, выстраиваясь в очередь с кофейными чашками в засохших разводах недельной давности: «Вы только одним глазком гляньте: это же уникальная чашка, такие узоры – просто загляденье! Скажите, что вы там видите?..»