Семь женщин - Ребекка Миллер Страница 11

По воскресеньям после церкви к Фэй заходили ее подруги с мужьями попить холодного чая. Они сидели в полутемной гостиной, болтали ни о чем и прислушивались к воплям детишек или к тому, как Делия орет на них. Из окна им было видно, как Делия подбегает к детям, кого-то берет на руки, кого-то хватает за шиворот, призывает к порядку и велит не выходить из гаража. Ей хотелось дать Фэй покой в воскресенье. Гости смотрели на Делию, а Фэй смотрела на гостей. В такие моменты она улыбалась, не разжимая губ, и качала головой, а кто-нибудь из ее друзей говорил:

— Фэй Лундгрен, ты святая.

Как-то раз Делия вошла в гараж после работы и увидела Фэй, которая мыла суповую тарелку губкой. Пол был влажный, у стены молчаливым упреком стояла швабра.

— Что ты делаешь? — спросила Делия.

— А ты как думаешь, что я делаю? — весело спросила Фэй.

— Я всегда прибираю по вечерам, — сказала Делия.

— Я просто подумала, что могла бы тебе помочь. Тут давно надо было основательно прибраться!

В это мгновение Делия поняла, что Фэй ненавидит ее за тот случай в школе, когда мальчишки стащили с нее трусы. Ей хотелось сказать: «Не стоит показывать, что ты лучше меня. Да, ты лучше, и успокойся. Черт, да посмотри на меня!» Но она ничего не сказала. Вышла из гаража и курила, пока не услышала, как Фэй хлопнула дверью, через которую из гаража можно было пройти в дом.

Той ночью Делия долго смотрела на спящих детей. Наконец из ее глаз полились слезы. Она плакала не из-за детей. Теперь она понимала, что они справятся, переживут ее уход от Курта. Повод для слез был совсем другой — она лишилась могущества. Делия всегда сознавала собственную силу — даже, когда жила с Куртом. А теперь ей приходилось жить с постоянным чувством неуверенности. У нее все время сосало под ложечкой и потели ладони. Ей казалось, что она все делает, как человек, который ничего собой не представляет. Годы, прожитые с Куртом, изменили ее, а она этого не успела заметить. Просто не обращала на это внимания. Она считала себя сильной, способной вынести все на свете. Теперь Курта рядом не было, сражаться стало не с кем, и ей пришлось лицом к лицу столкнуться с правдой о себе, увидеть, во что она превратилась. В рваную тряпку. И что самое паршивое — она тосковала по мужу. Ей не хватало воскресного утра, когда они нежились под одеялом, смотрели телевизор и тихонько разговаривали. Лоскутки спокойствия, благодаря которым держался их брак, соединились в сознании Делии в полотно без швов. Ей до боли не хватало Курта. Но стоило притронуться кончиком языка к жевательной резинке, которой она залепляла дырку между зубами, и она вспоминала, как в восемь лет Джон замахнулся кулаком на Мэй.

Неряшливый сын поварихи каждый день приходил в кафе и обедал бесплатно. Его звали Майлерт. Через пару недель Делия стала подавать ему горячий сэндвич с сыром и кока-колу, не спрашивая, чего он хочет. У Майлерта было худое длинное лицо, темные брови и торчащий кадык. Мышцы лежали у него под кожей, словно стальные стержни. У него не было ни грамма лишнего веса. Под ногтями у него вечно чернела грязь, даже когда руки были чистые. Он работал в городе, в гараже. Как-то раз, когда Делия поставила перед ним тарелку и стакан, он посмотрел на нее, прищурившись. Его глаза зловеще сверкали.

— Слушай, Делия, — сказал Майлерт, — давай я тебя как-нибудь прокачу, а?

Делия едва заметно улыбнулась.

— Я отличный водитель, — добавил Майлерт и пискляво, нервно рассмеялся.

— И куда же ты меня прокатишь, псих? — спросила Делия, подбоченясь. На миг она задумалась, не заехать ли Майлерту хорошенько. «Кулаком бы врезать ему в кадык», — мелькнула мысль.

— Ну, я не знаю. Хе-хе. Куда-нибудь. В кино сходить можно. Но это получится вроде свидания. Хе-хе.

— Заезжай за мной после работы. Я заканчиваю в шесть.

Майлерт был сражен. Он несколько секунд молчал.

— Ну, тогда я подскочу в восемь — полдевятого, да? — Снова захихикал он, как тринадцатилетний маньяк.

«Черт, что же я делаю?» — подумала Делия.

Когда она вышла из кафе, он ее ждал. Она забралась в кабину грузовика.

— Куда хочешь проехаться? — спросил Майлерт.

— Не знаю. Все равно.

Майлерт вывел грузовик из города и повел по дороге, которая несколько миль подряд была абсолютно прямой. Во все стороны, насколько хватало глаз, простиралась красная пустыня.

— Стоп, — сказала Делия.

Майлерт нажал педаль тормоза и остановил машину на обочине. Делия повернула голову и посмотрела на него. От него пахло потом, жиром и сигаретами. Делия расстегнула молнию на его джинсах. Стоило ей прикоснуться к нему, на его физиономии появилось блаженство. Как раз в то мгновение, когда Майлерт был близок к оргазму, мимо с ревом промчался тяжелый грузовик. Потом Делия стала рыться в сумочке. Она искала бумажные платочки, чтобы вытереть руки.

— Отвези меня к моей машине, — сказала она. — Мне детей пора ужином кормить.

Майлерт высадил Делию около кафе, где стояла ее машина.

— Моя мать на этой неделе по ночам работает в больнице, — сообщил Майлерт. Он стал спокойнее, чем обычно.

— Слушай, Майлерт, — сказала Делия. — Ты мне не бойфренд, понял?

— Да понял, понял, черт.

— Так что мне совсем не важно, какое там у твой мамочки расписание.

Она стояла около грузовика, щурясь от яркого света фар.

— Угу, — кивнул Майлерт. — Просто я подумал…

— А ты не думай, — сказала она и захлопнула дверцу.

Майлерт завел мотор. Делия похлопала ладонью по капоту грузовика, села в свою раскаленную «тойоту» и включила зажигание. По радио звучала песня. «В синих джинсах нынче, в синих джинсах нынче, в синих джинсах нынче девочка моя». Делия немного посидела и послушала песню. Пел Нед МакДэниел.

Возле остановки люди стали в ряд,

Каждый из прохожих устремляет взгляд.

Господи помилуй, пропадаю я…

В синих джинсах нынче девочка моя…

Делию словно током ударило. Она сидела за рулем и смотрела, как солнце садится над городишком Уай, штат Аризона.

— Я вернулась, — проговорила она, надавив педаль газа. — Я вернулась, черт побери.