Безбилетник - Лукас Берфус Страница 10

Пол выложен силикатным кирпичом, ощущение влажного скрипа под ногами. Зажигается лампа. Датчик движения. Свет неприятно яркий, но в этом нет никакой опасности.

Панель с кнопками звонков. Он видит переговорное устройство. Кнопки в два ряда. Чёрные таблички, белый шрифт. Апартамент 1, апартамент 2, апартамент 3 и так далее до 12. Без фамилий, без инициалов.

Что ему делать? Просто звонить? Но куда?

Он наугад нажимает кнопку номер 7. Звонка не слышно, вместо этого из коробочки идёт подтверждение: три звука, сочетание, которое повторяется дважды. Эхо в галерее слишком громкое, но быстро стихает. Ответа нет. Хорошо. Новая попытка. Звонок номер восемь.

В ту же секунду он ощущает чьё-то присутствие. Здесь кто-то есть. Кто-то глядит на него. Кто-то у него за спиной. Он оборачивается, в галерее пусто. Ни души. Ни тени. Ни шороха. Лишь пустой коридор и тусклый свет. Кто на него глядел? Нет, лучше пока исчезнуть.

Вернувшись назад к оградке, он закуривает сигарету, это предпоследняя. Пульс у него учащается, мгновенный выброс пота. Как ему проникнуть в этот дом, в эту запертую крепость? И если он не войдёт туда, что ему тут делать? Ему нужна ясная голова, а пока что у него тут объявляется компаньон.

Он заметил её ещё раньше. Она сидела на оградке, на которой теперь сидит он. И это ей, судя по всему, не нравится. Она прыгает туда и сюда в пяти метрах перед ним. Чёрно-белое оперение. Чёрные глаза. Красивое существо, красивая птица, сорока. Она его беспокоит, и как раз этого она и добивается. Она хочет назад, на своё место. Но из этого ничего не выйдет, птичка, тут занято. Будет лучше, если ты это поймёшь и оставишь меня в покое. Но птица не понимает его шиканья, ей нужна более внятная угроза. Камень падает на асфальт на достаточно безопасном расстоянии. Теперь она всё поняла и улетает прочь.

Солнце зашло. Подул ветер, взъерошил пыль и сор. Ветер, космически холодный, будто в небе открыли окно. Сквозняк, который явился на землю вместе с этими домами. Пронизывает насквозь его пиджак, его рубашку до самой кожи. И негде спрятаться от него. Ни укрытия, ни какого-нибудь домика на детской площадке. Всё снесли, счистили. Приходится ждать, набравшись терпения. Сколько он сможет выдержать? Осталась ещё одна сигарета. А потом? Потом наступит ночь. Двенадцать часов холода. Он приходят в ярость при мысли об этом. Почему он не подошёл к ней, когда была такая возможность? Теперь она внутри этой крепости. И не выйдет оттуда до самого утра.

Позади дома проезжает машина. Позади дома. У дома есть другая сторона. И на той стороне, возможно, есть задняя дверь. А задние двери иногда остаются незапертыми.

Он идёт через дорогу, огибает здание слева и оказывается в месте, ещё более пустынном и безрадостном, чем вся округа. Улица без движения, по другую сторону которой пивная в громоздком строении, хорошо замаскированная за тонированными стёклами. Оформлена под таверну. Грек. Это заведение может ему пригодиться. Там есть туалет, и даже греки могут сварить кофе. В животе у него урчит. Ничего, пусть потерпит.

Дом девушки граничит с проезжей частью, тут нет и двух метров до подвальных окон. Узкая полоска между домом и дорогой выложена плиткой. И здесь тоже кусты, они окаймляют несущую стену, в которой есть одна-единственная дверь, стальная, с ручкой-набалдашником, на который не нажмёшь. Над дверью лампа с датчиком движения.

Не похоже, чтобы этой дверью кто-то пользовался, разве что местный техник, но уж точно не жильцы. Так или иначе, ему здесь не войти.

Остаётся четвёртая и последняя сторона дома. Он находит там наружную лестницу, ведущую в подвал, к двери – массивной и запертой, со смотровым окошечком из двойного стекла. За окошечком тьма, мигает оранжевая лампочка, с секундным интервалом отбрасывая слабый свет на убранные в ряд велосипеды.

Это ничего ему не даст. Он всё испортил, запорол. Это однозначно. Пора кончать с этим делом. Но что-то не даёт ему покоя. Что-то его гложет. Он сам не знает, что тут не так. Но что-то не так, и это он знает.

Он возвращается назад к своему наблюдательному пункту. Мысленно ещё раз пробегает всю цепочку. Что он видел? Он видел, как она забрала манто. Нет, не так: он не видел, что находится в чехле для одежды. Поэтому дальше он не продвигается. А как тут продвинешься дальше? Он должен придерживаться фактов – того, что он видел.

Он видел, как она протянула тому призраку квиток. В обмен на него она получила чехол. Из этого можно заключить, что перед этим – неизвестно, когда именно – состоялась обратная процедура: чехол в обмен на квиток. Она или кто-то другой, должно быть, сдал манто или что там ещё могло быть в чехле. На ремонт, может быть. Хорошо. Дальше. Она заплатила, совершенно точно. Курьеры могут платить за товар? Картой? Нет. Значит, мех всё-таки принадлежит ей. Может, наследственная вещь, и она хотела привести её в порядок. Он напряг мысль и попытался представить, где она может быть сейчас. Рассталась ли она с этим мехом или нет, повесила его или отложила, на стул, на диван или на кровать. Одна ли она? Живёт ли с родителями? Маловероятно, семьи здесь не живут. Какова стоимость аренды жилья в этой части города? Она молода. Может, делит с кем-то квартиру. С кем? С каким-нибудь типом? С тем типом, который давеча вышел в капюшоне? Нет. Этот к ней не подходит. А кто к ней подходит? Как он должен выглядеть? Такой, что ходит к парикмахеру по три раза в месяц? Или какой-нибудь с большой машиной? Или кто-то с велосипедом? Нет, ни то, ни другое, ни третье. Нет у неё никого. Может, у неё и есть мужчины, но мужа нет. Она одна в своей квартире, одна на кухне, одна в спальне, в настоящий момент, возможно, одна в ванной. Распускает волосы. Расчёсывает их. Смывает макияж с лица, которого он не видел, всё ещё не видел.

Так или иначе, она уже не выйдет из дома. Останется на всю ночь в своей квартирке. А он? Не идёт к ней, не входит в дом, ошивается тут на холоде как бродячая собака. Но ведь так не годится. Никому не следует покорно мириться со своей участью.

Он достаёт телефон и набирает номер диспетчерской такси, но тут же соображает, что не знает адреса. Понятия не имеет, где он находится, ни малейшего. Не знает ни района, ни улицы. Он даёт отбой и запускает навигацию. Аккумулятор на двадцати пяти процентах. Нажимает на маленькую стрелку внизу карты. В середине экрана, в конце тупиковой улицы пульсирует голубая точка. Что здесь находится? Он увеличивает фрагмент. Ничего здесь не находится. Улица без названия. Он сдвигается к вокзалу. Тут стоит название. Вот его он и назовёт, и название таверны. Тут не промахнёшься. Он набирает тот же номер. Отвечает голос – то ли мужской, то ли женский. Машина будет через семь минут. Хорошо.

Едва он дал отбой, как из-за угла выворачивает «мерседес» и тормозит возле грека. Какой серии машина? Неизвестно. Но не лучшего года выпуска, это однозначно. Он это видит по окраске. Окраска не заводская. Для такого цвета и названия-то нет. Серо-буро-малиновый. В этом духе. Предположительно экструдерное покрытие. Укрывательство краденого. Он машет рукой. Машина разворачивается. Подъезжает к бордюру. Из машины выходит азиат. Может, и африканец. Или южноамериканец. Точно он не мог бы сказать. У него были круги под глазами, и он выглядел так, будто последние три месяца не вставал со своего водительского сиденья. Пахнет он как его машина. Надето на нём что-то длинное, до колен. Под этой хламидой брюки. В помятом лице две кнопочки глаз. Ими он наверняка уже поставил немало точек. Кнопочные глаза всегда хорошо действуют.