Израиль в Москве: повесть - Ефим Лехт Страница 10
Израиль в Москве: повесть - Ефим Лехт читать онлайн бесплатно
На третьем курсе Егор никак не мог избавиться от «хвоста» по английскому. Доцент Виноградский был непоколебим. Грозило отчисление. Изя придумал выход и сдуру сообщил Егору, что доцент — гей, а дальше, мол, действуй. Так весь курс узнал, что Егорка готов Виноградскому отдаться. Доцент оказался человеком с юмором, долго смеялся, но зачет поставил.
Рыжий Ефим из Лефортова мастерил заказчикам их портреты в костюмах разных эпох — жабо, колеты, эполеты. Сочно, по-сислеевски. Его слоган был «Фима веников не вяжет». Ефимизмы.
Серж разрабатывал свой эксклюзивный метод пикапа. Он раскидывал сеть, даже невод — раздавал девушкам в метро свои визитные карточки с подписью «художник ню». Как ни странно, улов бывал недурным. Случались и проколы. Прелестная нимфетка при Изе хладнокровно и грамотно послала Сержа «нах».
Изя еще тогда, в шестидесятых, назвал Дегунина метросексуалом. Да, гербарий памяти. У Борискиных, помнится, на пенисах были тату. Неужели без анестезии? У Пети наколото «Kingsize» [11], а у Паши — «XXL».
Смеркалось, сморкалось, усталость. Сырок-носок предвещал насморк. Правый ботинок, кажется, дал течь. Замшевая обувь, денди хренов. Он отхлебнул из плоской фляги остатки виски. Еще звучал хорошо темперированный клавир, а Израиль уже решительно повернул к метро.
Понедельник. Изя долго, с отвращением следил за крупными крысами, вооруженными «калашами». Такое могло присниться только после неправильного виски. Крысы выбегали из прорытых в Газе тоннелей прямо к Изиному дому. Главный крыс был похож на Арафата в клетчатой куфии. Конечно, он верещал «аллах акбар». Изя не сомневался в подлинности происходящего и, лишь проснувшись, подивился мастерству режиссуры.
Вечер начинается с рассвета. Солнце отменили до марта. Сегодня в программе визиты, включая Востряковское кладбище. В «Generation П» тепло. Прибыли Ваня с Борей.
— С приездом, Израиль Абрамович!
— Взаимно, — почему-то брякнул Изя.
— Вам ваших-то годков и не дашь.
— А я и не возьму, Иван.
Андрей заказал папе большую чашку капучино и метровый канонический лик Че Гевары. На стене слева от бара.
Боря весело зачастил:
— А вы мажор, дядя Изя, вы хипстер.
Израиль оглядел себя. Серые джинсы, замшевые ботинки цвета пустыни, футболка с принтом «Trust me, I’m an artist». Мажор? Он-то думал, что он минор.
— Видите ли, Боря, — начал Изя, но не продолжил. Вместо этого он прикнопил к стене фото террориста, а затем толстым маркером набросал знаменитую икону. Давно уже надоевший буржуазный бренд, почти иероглиф, пиктограмма.
Бармен Павлик со странной кличкой Пиар бурлил за стойкой. Мало того что он разливал, тряс, жонглировал и вытирал, он еще без передышки трещал по телефону-клипсе и обменивался с Изей впечатлениями:
— Это правда, что у Малевича был еще черный куб? В запасниках прячут. Кто у кого ухо отрезал? Ван Гог у Гогена или наоборот?
— Видите ли, Павлик…
— Говорят, Жирика посадили. Вчера по радио слышал: «В заключении Жириновский сказал».
— Павлик, в заключение.
Каждую вторую фразу он начинал с «на самом деле». Возможно, теперь это признак образованности. Дальше следовал весь набор: реально, как бы, то есть, по жизни. Телефонный разговор он закончил неожиданно:
— А ты козел, о’кей?
У каждого времени в языке свои сорняки. Изя вспомнил все эти прежние «железно», «не выступай», «хиляй», «кочумай». Все проходит, как говорил царь Соломон. Язык сам стряхивает мусор.
— Павлик, а почему вас зовут Пиар?
— На самом деле это Борис придумал. Павлик рилейшен, мол. Вот вам и Пиар. Не смешно. Приготовить вам мохито?
Под рифмы каблучков снует готический дизайнер Карина с рулеткой в алых когтях. Язык ее тела: «Кроткая, но к отпору готова». Ядреные бедра. Что-то шевельнулось, тпру, куда, старый пень. А может, старый конь?
За ближайшим столом Андрей, Борис и Иван. Оттуда шипит, сочится конспирология. Даже рты прикрывают, разговаривая.
Боря Левитан — племянник. Гражданин Германии. Живет в Мюнхене, но чаще — в Москве. Бизнес — прусский квас. Для немцев он — Борис. Белокурая бестия в модной щетине. Энергичный ленивец. Левое ухо бесстрашно украшает золотая звездочка Давида. Женат на немецкой девушке Эльзе. Доказал, что можно любить по-прусски. Сплошные понты. Даже машина у него «понтиак». Понты дороже денег (ПДД). Андрей требует от него какой-то концепции.
Иван Проскуров, менеджер довольно среднего звена. Похож сразу на полковника и братка. На лбу крупная родинка, скорее даже родина. Массивные часы. Отсутствие шеи. Явно кишка толста. Фуфайка со слоганом «Мы — самые русские». Да он патриот. Или тролль. Самые русские — ведь это нацидея. Или панацея. Банальный национализм.
На стойке бара шикарное меню с золотой буквой П. Стиль ар-деко. Сочиняя меню, явно резвились: завтрак юриста, жареный петух в перьях, тушеный симулякр, картофель по-чапаевски, маринованные мухоморы, эзопов язык с хреном, лингам с артишоками, красное вино «Вампир». Ваня хотел еще вставить «люляки баб».
К столику заговорщиков подошел шеф-повар, видный мужчина в белой пилотке, что-то спросил.
— Назови цифру, — сухо реагирует Андрей. Невозмутим. Покерфейс. Что это значит? Цифр-то всего десять.
Андрей — парень решительный. В первый раз прилетев в Израиль, еще до эпохи джи-пи-эс, он велел очумевшему таксисту ехать в Ашдод по адресу, но в такси не сел, а поехал следом на арендованном в аэропорту «мерседесе».
— В туалете отваливается штукатурка, — пищит Карина.
— Штука турка, штука турка, — задумчиво цедит Андрей.
— Чего они там шепчутся? Опять еврейские штучки? — острит бармен.
Тоскливо заныл пылесос. Слышно стало еще хуже:
… это нарушает концепцию…
… как два пальца…
… к гадалке не ходи…
… кто сказал? Кто-кто, Заратустра…
… цена вопроса ….
… ты мужик или где ….
… какой я тебе мужик, мужики на зоне…
… чё ты гонишь…
… где я возьму тайцев…
… как ты его пригласишь…
… Виктор Олегович, скажешь, есть повод…
… а он скажет: сам ешь повод…
… тогда киргизы…
… кончай стебаться, ты, Стеблов…
… слушай, Анджей…
… а где дивиденьги…
… лучше без музона…
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments