Феникс и ковер - Эдит Несбит Страница 55

Сирил сбегал в комнату папы и притащил оттуда пузырек с «Прорастителем». К сожалению, в пузырьке было совсем немного, и это вызвало новый взрыв разногласий.

— Мы не можем израсходовать его полностью, — сказала Джейн. — А вдруг у папы начнут в одночасье выпадать волосы? Если в пузырьке ничего не будет, то, пока Элиза бегает в апткеку, они у него могут повыпадывать полностью. Представляете, какой это будет ужас? Лысый папа — бр-р! И все по нашей вине.

— А парики в наше время стоят безумно дорого, — поддержала ее Антея. — Знаете что, давайте оставим в пузырьке пару капель на тот случай, чтобы папа сумел продержаться, пока Элиза бегает в аптеку, а остальным намажем самые истертые места на ковре. Где не хватит «Прорастителя», добавим керосина. Если все волшебство и впрямь зависит от запаха, то керосин обязательно должен помочь — пахнет-то он просто замечательно!

«Прорастителя» набралось не больше чайной ложки. Пахучую жидкость аккуратно разлили по краям ужасной дыры в середине ковра и тщательно втерли в основания каждой ворсинки. Там же, где не хватило «Прорастителя», ковер умастили керосином, который Роберт с Сирилом потом еще долго размазывали кусочком мягкой фланели. Когда с этим было покончено, фланелевую тряпочку бросили в камин. Тряпочка горела очень ярко и весело, что изрядно развлекло Феникса с Ягненком.

— Сколько можно вам говорить, — сказала мама, появляясь в дверях детской, — что нельзя играть с керосином? Вы когда-нибудь спалите дом. Что это вы опять придумали?

— Мы сожгли керосиновую тряпочку, — гордо ответила Джейн.

Было бесполезно объяснять маме, что они пытались починить ковер. Мама не имела ни малейшего понятия о том, что ковер был волшебный, а детям вовсе не хотелось, чтобы их подняли на смех за то, что они пытались с помощью керосина починить обыкновенный ковер.

— Смотрите, чтобы больше это не было! — строго сказала мама. — Ну ладно, а теперь хватить дуться — давайте веселиться! Папа только что прислал телеграмму. Смотрите! — И она протянула детям клочок бумаги.

Все четверо набросились на него, как одержимые, и после короткой, но жестокой схватки, Сирил, вышедший из нее победителем, прочитал:

— «Ложа в „Гаррике“ для детей. Партер в „Хеймаркете“ для нас. Встречаю в Чаринг-Кросс, в 6.30».

— Это значит, — продолжала мама, — что наши четверо счастливчиков сегодня отправляются смотреть «Крошек-водяных»! И весь спектакль вы будете совсем одни! Мы с папой отведем вас в театр, а потом заберем домой. Так что, Антея, давай мне Ягненка и вместе с Джейн отправляйся нашивать кружева на ваши выходные платья (я имею в виду красные выходные платья). Кстати, я не удивлюсь, если их нужно будет погладить. И поторопитесь, а то не успеете. Господи, ну и воняет же этот керосин!

Платья на самом деле нужно было погладить — и даже очень. Двум помидорного цвета красавцам из «Либерти» посчастливилось принять участие в живых картинках, когда там срочно понадобилось изобразить мантию кардинала Ришелье, и в результате они приобрели довольно плачевный вид. Зато живые картинки получились просто замечательные. К сожалению, я не могу рассказать вам о них подробно, но вы же знаете, что невозможно рассказать обо всем в одной истории. А вам наверняка было бы интересно услышать о том, как дети представляли Принцев-из-Башни и как в самый волнующий момент представления одна из подушек взорвалась у них над головами, и молодые принцы были так плотно усыпаны перьями, что картинку пишлось переименовать в «Михайлов день, или Ощипывание гусей».

Гладить платья и пришивать кружева было, конечно, не очень весело, но сестры и не думали унывать — еще бы, ведь перед ними раскрывалась радужная перспектива похода в театр, да и крепленый керосином «Чудодейственный прораститель» потихоньку делал свое дело. В четыре часа пополудни Джейн клятвенно заявила, что на заштопанных Антеей местах появилось несколько новых ворсинок. Стоит ли говорить, что это известие всех чрезвычайно обрадовало.

Меж тем Феникс сидел на каминной решетке и рассказывал детям различные истории, и, как обычно, эти истории были увлекательными и поучительными, как призы на школьных олимпиадах. Вот только сегодня они кроме этого были еще и грустными.

— Что с тобой, Феникс? — спросила Антея, наклоняясь над камином, чтобы снять утюг с подставки. — Ты, часом, не заболел?

— Я не болен, — ответила золотая птица, угрюмо покачивая головой. — Я просто старею.

— Стареешь? Да ты же чуть ли не позавчера вылупился из своего золотого яйца!

— Время, — печально ответил Феникс, — измеряется биениями сердца. Уверяю вас, с тех пор, как я познакомился с вами, у меня их было столько, что любая другая птица уже давно ходила бы с посеребренными перьями.

— Но ты же говорил, что Фениксы живут по пять тысяч лет, — сказал Роберт, — а ты еще и первой сотни не разменял. Да ты только подумай — у тебя впереди еще масса времени!

— Вам должно быть известно, — надзидательно произнес Феникс, — что время — это всего лишь удобная человеку фикция. Такой вещи, как время, вообще не существует. Два месяца, проведенные с вами, далеко перевешивают все эти бесконечные тысячи лет безбедного существования в пустыне. Я очень старый и усталый Феникс. Пожалуй, мне пришла пора откладывать яйцо и устраиваться спать на своем огненном ложе. Однако, мне следует предусмотреть некоторые меры предосторожности на тот случай, если меня вдруг разбудят сразу же после сожжения. Я, знаете ли, этого просто не перенесу. Но хватит об этом! Мне не хочется омрачать ваше счастье своим старческим нытьем. Итак, что сегодня на арене? Борцы? Гладиаторы? А может быть, битва камелеопардов с единорогами?

— Не думаю, — ответил Сирил. — На арене сегодня «Крошки-водяные», и если пьеса хотя бы капельку напоминает книжку, по которой она поставлена, там не будет никаких гладиаторов и единорогов. Вот чего там, действительно, будет полно, так это трубочистов, профессоров, омаров, выдр и лососей, не говоря уже о маленьких детях, что живут в воде.

— Вода вредит моему здоровью, — поежился Феникс и пересел на щипцы — поближе к огню.

— Да я же и не говорю, что там будет настоящая вода, — сказал Сирил.

— И вообще, в театре всегда очень тепло и красиво, — вмешалась Джейн. — Там полно всяких ламп, и все отливает настоящим золотом. Знаешь что, пойдем с нами! Тогда сам все и увидишь.

— Я только что хотел сказать то же самое, — обиженным тоном произнес Роберт. — Да только у меня нет нахальной привычки выскакивать поперед всех. Правда, старина Феникс, пойдем с нами! Вот увидишь, всю твою хандру как рукой снимет. Будешь хохотать, как сумасшедший. У мистера Бушье все пьесы такие. Эх, жаль, ты не видел «Лохматого Питера»! Мы ходили на него в прошлом году и от смеха чуть животики не надорвали.

— Твои речи странны и непонятны, — отвечал ему Феникс, — но я согласен идти с тобой. Может быть, балаганные трюки этого вашего Бушье (я, кстати, о нем впервые слышу) помогут мне ненадолго сбросить с плечь тяжесть прожитых лет.

Вот так и получилось, что этим вечером Феникс очутился во внутреннем кармане робертова итонского костюма (отчего им обоим стало так невмоготу, что они едва не задохнулись) и был контрабандным образом пронесен на представление «Крошек-водяных».