Мой домашний динозавр - Дик Кинг-Смит

Нашла его Керсти. Оно лежало на самой кромке прилива и походило на квадратный пакет, такого же цвета как морские водоросли, и в каждом из четырех углов торчал длинный ус.

Вообще-то оно очень напоминало «кошелек русалки». Так называли маленькую капсулу — яйцо морской акулы-собаки, которые часто выносило на берег. Но это величиной было с большую коробку из-под печенья.

— Смотри, что я нашла! — крикнула Керсти. — Иди сюда быстрее, смотри!

Ночью 6 марта 1930 года сильнейший шторм обрушился на западное побережье Шотландии. Громадные волны бились о скалы, и свирепый шквальный ветер налетал на белый домик, прилепившийся наверху.

Дом сотрясался и дрожал под напором ветра. Керсти в испуге проснулась. Казалось, что он вот-вот сорвет крышу.

Шторм бушевал. «Энгес испугается», — подумала Керсти, выскочила из кровати и побежала в соседнюю комнату младшего брата. В ту же минуту пришла туда и мама с керосиновой лампой в руках, и при ее свете они увидели, что Энгес безмятежно спит, сладко, как младенец. Да и не так уж давно он вышел из этого возраста.

Снаружи грохотал гром и сверкали молнии, завывал ветер и барабанил дождь, а Энгес тихонько посапывал.

— Иди спать, Керсти, — сказала мама, — а я побуду здесь немного на случай, если он проснется.

— А как Ворчун? — спросила Керсти. — С ним все в порядке?

Ворчун — это был отец мамы, он жил вместе с ними. Когда Керсти была совсем маленькой, она как-то услышала, что мама сердито ему говорит: «Сколько можно ворчать? Ты настоящий ворчун», — и Керсти решила, что это дедушкино имя. Оно ему подходило. В коридоре послышались тяжелые шаги, и показался он, высокий старик с пышными длинными усами.

— Глаз не могу сомкнуть! — проворчал Ворчун таким тоном, будто в этом были виноваты дочь и внучка. — Жуткая погода! Да поможет Бог тем, кто в море!

Керсти и мама с улыбкой переглянулись. Отец Керсти был моряком на торговом судне. Но сейчас его судно находилось в тихих тропических водах, далеко-далеко от этого яростного атлантического шторма. Тут вдруг раздался такой близкий и такой сильный удар грома, что Энгес проснулся и сел в кровати.

— Я слышал грохот, — невозмутимо сказал он.

— Это шторм, Энгес, — сказала Керсти. — Сильная буря.

— Того и гляди дом разнесет, — сказал Ворчун.

На мгновение ветер стих, и они услышали, как бьются о скалы волны. «Интересно, что там море выбрасывает? Что мы завтра найдем на берегу?» — подумала Керсти. Все они любили «прочесывать» берег после шторма, даже Ворчуну это нравилось, хотя он и не показывал вида. А после такого сильного шторма, конечно же, будет полно всякого плавника для их печки.

— Ну, всем спать, — сказала мама, — а утром пойдем вниз.

— Что значит «утром»? — сказал Ворчун. — Уже утро. Я наверняка так и не смогу заснуть.

— А вот я буду считать овец, Ворчун, — сказал Энгес.

— Ты же умеешь считать только до десяти, — поддела его Керсти.

— Знаю. Но когда я дойду до десяти, я начну снова, — с достоинством сказал Энгес, лег и закрыл глаза.

Лежа в кровати, Керсти слушала, как бушует шторм. Ей казалось, что она не спала. Но когда она открыла глаза, было уже совсем светло.

Керсти было не до еды. Шторм утих, ветер был не таким сильным, и мама пообещала, что они пойдут вниз, на берег, как только покончат с завтраком. Керсти не терпелось. Так интересно прочесывать берег. Никогда не знаешь, на что наткнешься. Всегда много водорослей, морских звезд, медуз, морских ежей и полно всяких раковин — волнистые рожки и сердцевидки, каури и раковины-бритвы. Много также всякого мусора, пустых бутылок (не исключено, что в какой-нибудь может оказаться записка от потерпевших кораблекрушение). И, конечно же, всегда много плавника — деревянные ящики и клети, обшивочные доски, обломки мачт и рей (однажды вынесло даже пару весел) и причудливо изогнутые ветки, а иногда и довольно большие сучья, гладкие и побелевшие от воды за время долгого путешествия неведомо откуда. Чего только они не найдут на берегу после такого сильного шторма, который был ночью!

— Доедай, Керсти, — сказала мама.

Энгес никогда не нуждался в такого рода напоминаниях. Во время еды он всегда только ел и не разговаривал; сев за стол, он открывал рот только для того, чтобы наполнить его пищей.

— Энгес, как ты думаешь, что мы найдем? — спросила Керсти. Энгес смотрел на нее, энергично жевал и хранил молчание.

— Тебе не терпится? — спросила Керсти. Энгес спокойно кивнул.

— Яйцо не доварено, — сказал Ворчун.

Наконец они отправились по тропинке вниз. Впереди Керсти с небольшим мешком, чтобы складывать туда то, что найдут. Следом мама, держа за руку Энгеса. И последним, тяжело ступая, — Ворчун, с большим мешком и клубком веревки, чтобы делать вязанки из плавника. Волны все еще были очень сильными, их гребни вздымались высоко, но уже в некотором отдалении, так как наступило время отлива. Покрытый галькой берег как всегда был пустынным. Только две серых вороны что-то клевали у самой границы прилива. Увидев Керсти, они взлетели.

— Идите смотрите! — крикнула Керсти. — Быстрее!