Почемучкины сказки - Алена Бессонова Страница 4

– Вот здесь, вот здесь, вот здесь у тебя что-нибудь есть или там пустота, чтобы сквозняк свободно проскакивал из одного уха в другое?

Мамонт, сосредоточившись на ответе, изрёк:

– Там мозг и я им думаю…

– Тогда ответь мне на один вопрос: Как мне стать большой? Такой большой, чтобы меня заметили, услышали и с моим мнением считались?

– Это четыре вопроса, – подумав, ответил мамонт. – Отвечаю по мере уразумения. Чтобы тебя услышали – надо много скандалить, как попугай. Чтобы тебя заметили – надо быть красивой, как попугай. Чтобы с твоим мнением считались – надо быть умной, как попугай. Чтобы быть большой – надо много есть!

– Во! – воскликнула птичка, – последнее мне подходит. В первых трёх вариантах: надо быть, как попугай, но я уже не попугай! А вот есть могу. Чего есть то?

– Да, всё! – прищуривая глаза от удовольствия, сказал мамонт. – Листья, ветки, зерно, травы, жучков, паучков, лягушек…

– Хватит! – завопила в ухо мамонту птичка. – Я столько не съем!

– Тогда не ной, уходи, – рассердился мамонт, – не мешай кушать. Пока я здесь с тобой толковал, на целый сантиметр похудел…

– Ну, и, пожалуйста, – обиделась птичка и полетела на поле туда, куда все древние звери ходили на откорм. Три длинных дня и три длинных ночи, птичка не переставая жевала. На четвёртый день на откорм пришли диплодоки – динозавры с большим, как гора телом и, маленькой с горошину головой. Если у птички в голове помещалась одна мысль – как стать большой. То у диплодоков и эта мысль не помещалась. Голова им нужна было только для того, чтобы в неё есть и из неё бояться. Боялся диплодок всех, потому что любил есть то, что растёт, а не то, что бегает. Зато желающих съесть самого диплодока было предостаточно.

Птичка не стала искушать судьбу, этот ходячий каменный валун, мог раздавить кого угодно. Диплодоки недолго побыли на поле, их спугнул пробегавший мимо гигантский заяц. Как только они убрались восвояси, птичка вернулась назад и продолжила своё занятие.

– Теперь, – решила она. – Я не буду сразу убегать. При резком перемещении все мои труды пропадают даром – я худею, – птичка чуточку подумала и обрадовалась пришедшей в голову второй мысли, – я спрячусь! Зарою голову в землю, авось никто не увидит.

Так и сделала, простояла с зарытой головой долго. Зато, когда голову вынула, первое что увидела, большие удивлённые глаза того самого зайца, что спугнул диплодоков. Заяц оглядел птичку со всех сторон, и изумлённо произнеся слово, – Обалдеть! – тут же убраться восвояси.

– Эхма! – восторженно воскликнула птичка, – Надо же, какой эффект! Только начала есть, а уже кое– кто стал бояться!

Проведя в поле много времени и, непрерывно набивая едой желудок, птичка, наконец, ощутила себя не такой уж и маленькой. Она вдруг заметила, что не только заяц, но и другие не очень крупные животные, с удивлением на неё оборачиваются. Постаралась взлететь, чтобы перебраться на другое пастбище, но не тут-то было, растолстевшее брюхо не пускало, набитый желудок притягивал к земле.

Птичка посмотрела на свои маленькие крылья и пригорюнилась.

– Неприятный сюрприз! – ухмыльнулась она, – крылья как были маленькие, так и остались. Хотя откуда им большим взяться, я в них не ем. Ну и пусть! – решила птичка, – если я буду такой же, как Трислона, меня и так никто не посмеет тронуть.

И с этой успокоившей её мыслью, птица принялась есть дальше. Так как взлететь она уже не могла, то неглядя на окружающий мир, птичка просто шла и ела. Она смотрела на еду и немножко себе под ноги, чтобы не упасть. Проев тропинку, больше похожую на дорогу, птичка уткнулась во что– то круглое, большое и железное. На этом «что-то» лежал огромный кусок жареной яичницы.

– Опаньки! – подумала птичка и с удовольствием приступила и к этой еде.

– Опаньки! – прорычал кто-то над головой обжоры.

Пришлось поднять глаза и присмотреться. Перед птицей был самый быстрый, скоростной динозавр – карнотавр. Именно его яичницу с аппетитом поедала птичка.

– Всё! – подумала обжора, – теперь я его яичница!

– Караул! – закричал карнотавр, – Вора бей!

Но бить было уже некого – птичка убежала.

– Ничего себе! – заметил пасшийся неподалёку, давно знакомый мамонт по прозвищу Трислона, – она бегает быстрее тебя! Обалдеть! И не воробей она вовсе, а верблюд. Видел бы ты, сколько она ест!

– Тьфу! – в сердцах воскликнул карнотавр, – эта «воробей – верблюд» съела всю мою яичницу.

Так на земле появилась птица, не умеющая летать, с длинными и очень быстрыми ногами, огромным телом, и маленькой головой, которую она прячет в песок при малейшей опасности. И называется эта птица» воробей – верблюд», что в переводе на греческий язык – СТРАУС!

Почему птица клёст выводит птенцов зимой?

Ничего себе вопрос? Вначале давайте выясним, кто такая птица-клёст? Вы никогда не слышали в сосновых лесах призыв «кип-кип»? Слышали! Ура! Но если вдруг не слышали, то этот призыв исходит, как раз от птицы клёст. Эта птичка особенная. Живёт в хвойных лесах, где полно шишек и орехов и ест она только их. История появления клёста в хвойных лесах необычна.

Давным-давно, когда на Земле не было столько народа, как сейчас, люди жили в пещерах. Мужчины ходили на охоту за дичью, а женщины сидели у костра. Они сторожили огонь, чтобы не погас. Только он спасал всё живое от холода и голода. Сюда, к тёплому костру, слетались разные птицы. Им тоже хотелось погреться. Среди них были: бойкие и тихие, скромные и вёрткие, добрые и не очень, прелестницы и страшненькие. Они усаживались на ветках деревьев, подставляя свои грудки восходящему потоку тёплого воздуха. Самые смелые подлетали прямо к костру, и не только грелись, но и выпрашивали у хозяйки семечки от подсолнуха. Женщины любили посудачить у огонька, рассказать друг другу новости, посплетничать. Птичья ватага дралась за каждую подаренную им семечку. Гомонили, пихались, горланили.

– Прекратите верещать! – кричали на птиц женщины – подружки. – Ничего не слышно!

– Зачем они тебе? – спрашивали гостьи у хозяйки. – Гони их прочь!

– Что делать? – оправдывалась хозяйка, – я их не приглашаю – они сами прилетают!

– Их надо пугать! – не унималась соседка. – Испугаются, улетят.

– Пугать, пугать! – ворчала хозяйка, выплёвывая шелуху от семечек. – Попугай, если получится…

Гостья принималась махать руками, кричать. Но всё было без толку, птицы перелетали с одного напуганного места на другое не пуганное. И вновь ждали порцию семечек. Так, на земле появились первые птицы с собственным названием – попугай! Ох, и красавцы они получились: разноцветные, с радужными хохолками на макушках, с клювами особой конструкции. Верхняя часть клюва стремилась навстречу нижней части и встретившись обе половинки клюква отгибались в разные стороны. Такими заковыристыми клювами шишки лущить и семечки грызть одно удовольствие! Попугаи повисали на ветках головами вниз и наблюдали за болтающими у костра подружками. Очень скоро птицы научились их передразнивать