Невероятное нашествие медведей на Сицилию - Дино Буццати Страница 10

Вы, конечно, этому не поверите, скажете, что все это выдумки, что такое бывает только в сказках и так далее и тому подобное. Однако при виде умирающего медвежонка звездочёт почувствовал угрызения совести за все свои подленькие делишки, которые совершил в порыве ненависти к Царю Леонцию и его медведям (вспомните призраков и Котищу-Страшилищу!). Что-то кольнуло его изнутри. А может, он и впрямь загорелся желанием сделать доброе дело или просто отличиться, стать эдаким героем. Вынул он из своего халата волшебную палочку — ох и жалко же ему было! — и начал кудесить, в последний раз в жизни. Де Амброзиус мог добыть себе златые горы и роскошные замки, стать королём, императором, разгромить армии и потопить флотилии, жениться на индийских принцессах. Он мог бы заполучить всё, чего только душа пожелает, не пойди он на такую жертву. Но вместо этого он медленно изрёк заклинание, чеканя каждый слог:

Фарете финкете симорэ

абиле фабиле доминэ

буруну ситуру кара прит

фуфуру муфуру пиперит.

Медвежонок приоткрыл оба глаза, встал и выпрямился во весь рост. От дырки, которую проделала в его шкуре пуля, не осталось и следа. Правда, силёнок у него было совсем немного. Как-никак крови он потерял предостаточно. Вне себя от радости Царь Леонций пустился в пляс по сцене. Да и голубка вздохнула с облегчением. Она живо порхала то тут, то там. Зал огласился радостным возгласом:

— Да здравствует профессор Де Амброзиус!

Но звездочёт куда-то исчез. Он незаметно выскользнул из ложи и бежал домой, сжимая в руке теперь уже бесполезную палочку. Профессор сам не знал, грустить ему после всего этого или радоваться.

А теперь, любезные наши читатели, пришло время устроить праздник. Одни хотели провести военный парад, другие — ночные гулянья. Спорили они спорили и порешили вот на чём: утром пройдёт военный парад, а вечером будет бал с фейерверком. На параде присутствовал медвежонок Тони. Стоять ему было трудновато. Так что он сидел в кресле-каталке, укрытый мягким одеялом. Зато уже вовсю участвовал в гуляньях. Вместе с папой, который держал его за лапу, Тони водил большой хоровод под звуки польки. А всё потому, что за день сумел набраться сил и как следует подкрепиться пирогами с мясом.

Сначала на площади главной парад был устроен славный. Перед ратушей, под знамёнами медведи прошли колоннами. После от гор до побережья празднество началось медвежье, и на весь сицилийский мир закатили грандиозный пир. Чтоб попотчевать добрых гостей, наготовили столько сластей (вафель, сахарной ваты, карамели, нуги, шоколада, тортов, пирогов, пирожного, муссов, щербетов, мороженого, пончиков, пирожков, ватрушек, сдобочек, кренделей, пампушек), что было всего не счесть, а уж тем паче не съесть. Едва лишь стало смеркаться загорелась иллюминация, и до первых лучей восхода длились танцы и хороводы. А в парках — и в скверах даже — не смолкали военные марши. (И только Амброзиус старый прятался от всех за кустами). В общем, день удался, бесспорно. Жаль, однако, что кончился скоро.

Глава восьмая

Мы мало ценим дни, часы, минуты. Куда спешить? Успеется! И что ж? Потом страницу вдруг перевернешь, Глядишь - тринадцать лет минуло.

Вот так, как ни в чём не бывало, мы перенеслись на целых тринадцать лет вперёд с момента нашей последней встречи. Царь Леонций беспрепятственно правит на Сицилии, потому что ни у кого не хватило смелости бросить ему вызов. Люди живут в полном согласии с медведями. Дни протекают тихо и мирно. У всех на душе совершенный покой. Кажется, так будет вечно. Много чего сделано благодаря наукам и стараниям. В столице выросли прекрасные дома. Создаются мудрёные машины, чудесные экипажи, небывалые летательные аппараты. Ходят слухи, что профессор Де Амброзиус, несмотря на свой преклонный возраст, заново начал изыскания и сотворил (подумать только, в его-то годы!) новую волшебную палочку. Правда, она не такая могущественная, как та, которую он использовал на благо медведей, но тоже вполне ничего. Звездочёт надеется совершить с её помощью хотя бы маленькое волшебство, чтобы излечиться, если к нему пристанет какая-нибудь хворь, только не очень сильная — серединка на половинку.