Анжелика. Война в кружевах - Анн Голон Страница 9

Высунувшись из кареты, она с беспокойством вглядывалась вдаль. Жалкая старая карета с грехом пополам продвигалась по изрытой колеями дороге.

Лес становился все гуще. Торчавшие из земли корни громадных дубов, похожие на гигантских змей, тянулись до самой середины дороги. Но разве можно назвать дорогой эту глину, разбитую копытами многочисленных лошадей и колесами не менее многочисленных экипажей, уже промчавшихся здесь сегодня?

— Мы никогда не доедем, — простонала Анжелика, поворачиваясь к сидящей рядом Филониде де Паражонк.

Престарелая жеманница точным движением веера поправила съехавший набок парик и весело возразила:

— Не теряйте нить здравого смысла, моя дорогая. В конечном счете, все куда-нибудь да приезжают.

— Смотря в каком экипаже ехать, смотря за какое время нужно добраться, — едко ответила Анжелика, чьи нервы окончательно сдали. — Когда цель поездки в том, чтобы присоединиться к королевской псовой охоте, на которой ты должна была быть уже шесть часов тому назад, и когда существует риск явиться туда пешком лишь для того, чтобы услышать, как рога играют отбой, есть отчего злиться. Если король заметил мое отсутствие, он никогда не простит мне этой новой бестактности…

Сильнейший толчок, сопровождавшийся зловещим треском, бросил женщин друг на друга.

— Чума на вашу старую колымагу! — воскликнула Анжелика. — Она хуже, чем бочка для селедки. Только и умеет, что подскакивать!

На сей раз мадемуазель де Паражонк обиделась:

— Трудно не согласиться с вашим утверждением, что мой передвижной кабинет во многом уступает чудесным каретам, заполонявшим ваш каретный двор, но мне кажется, что вы были весьма довольны тем обстоятельством, что получили его в свое распоряжение этим утром, после того как ваш супруг, мессир дю Плесси-Бельер, счел оригинальным переправить всех ваших лошадей в некое таинственное место, о котором известно лишь ему…

Анжелика снова вздохнула. Где-то теперь хлысты из красного дерева, отделанные позолотой и обтянутые алым шелком, с помощью которых управляют ее великолепным экипажем? Как она радовалась, когда узнала, что сможет наконец присутствовать на королевской псовой охоте в Версальском лесу!

В мечтах она уже видела себя подъезжающей к месту встречи почетных гостей в карете, запряженной шестеркой вороных: на подножках трое лакеев в новеньких сияющих ливреях голубых и ярко-желтых цветов, кучер и форейтор [4]обуты в сапоги красной кожи, на головах шляпы с плюмажами. Раздается удивленный шепот: «Кому принадлежит этот роскошный экипаж?» — «Той самой маркизе дю Плесси-Бельер». — «Она не часто появляется при дворе. Муж прячет ее — он ревнив, как тигр». — «Как будто, именно о ней уже не раз справлялся Его Величество?»

Анжелика так готовилась к этому знаменательному дню, к решающему бою! Она больше не позволит забыть о себе. Стоит ей оказаться при дворе, и уже никому не по силам будет ее изгнать! Пусть Филипп хоть в лепешку разобьется, ничего у него не выйдет! Своей неповторимой красотой и элегантностью Анжелика завоюет симпатии двора. Она заставит признать себя, проявит упорство, она «зацепится», укоренится, как остальные придворные — эти честолюбивые паразиты, присосавшиеся к короне. И черт с ними — с застенчивостью и скромностью!

Мадемуазель де Паражонк игриво стукнула свою спутницу веером.

— Не надо быть провидицей, чтобы прочесть ваши мысли. Такое лицо у вас бывает перед решительным боем. Какую крепость вы вознамерились штурмовать? Его Величество? Или собственного мужа?

Анжелика пожала плечами.

— Король? Эта крепость уже захвачена, и ее отлично охраняют. У короля есть законная жена, есть официальная фаворитка мадемуазель де Лавальер, и множество других дам. А что касается моего мужа, так с чего вы взяли, будто я заинтересуюсь крепостью, которая уже пала? Можно ли считать — как вы выражаетесь? — «подобающим», если супруги продолжают проявлять взаимный интерес после подписания брачного договора? Это же мещанство!

Старая дева усмехнулась в ответ:

— На мой взгляд, очаровательный маркиз сохраняет к вам интерес, хотя демонстрирует его весьма нетривиальным образом!

Она жадно провела языком по пересохшим губам.

— Изложите мне свою историю еще раз, дорогая. Это один из самых занимательных рассказов, которые мне доводилось когда-либо слышать. Все, что вы рассказали, правда? Утром вы стали собираться в Версаль, но внезапно в ваших конюшнях не оказалось ни одной лошади? А добрая половина слуг куда-то сгинула? Мессир дю Плесси должен был проявить немыслимую щедрость по отношению к вашим людям… И вы ничего не заподозрили, ничего не заметили?.. В прежние времена вы были шустрее, милочка!

Последовал новый толчок. Юная Жавотта, горничная Анжелики, сидевшая напротив хозяйки, не удержалась на своем неудобном откидном сиденье и безнадежно смяла замечательный бант из золотой ткани, который Анжелика завязала у себя на поясе, чтобы прикреплять хлыст для верховой езды. С досады Анжелика отвесила девчонке звонкую пощечину. Та, хныча, снова уселась на свое место. Анжелика едва сдерживалась, чтобы не поднять руку и на Филониду де Паражонк, чье лицо, покрытое толстым слоем белил, напоминало гипсовую маску. Без сомнений, старая дама совсем не сочувствовала Анжелике, попавшей в неприятную ситуацию. Но в отчаянии от разбоя, который учинил Филипп, Анжелика была вынуждена обратиться за помощью к старой жеманнице, своей соседке и хорошей знакомой. Возможности позаимствовать карету у кого-то другого просто не было. Госпожа де Севинье наслаждалась сельской жизнью. Нинон де Ланкло помогла бы своей подруге, но репутация знаменитой куртизанки не позволяла ей бывать при дворе, а экипаж Нинон могли узнать. Среди прочих парижских знакомых Анжелики многие в тот день тоже были приглашены в Версаль — а если не были, то из ревности и зависти никогда не пришли бы на помощь счастливице. Оставалась только мадемуазель де Паражонк.

Анжелике, изнывавшей от нетерпения, пришлось ждать, пока взволнованная старая дева достанет свои самые красивые наряды, давно вышедшие из моды, пока ее служанка распутает локоны самого красивого парика, пока почистят ливрею кучера, отполируют лак убогой кареты.

И вот наконец они выехали на дорогу. Но на какую дорогу!

— Ну и дорога! Ну и дорога… — стонала Анжелика, пытаясь разглядеть хоть какой-нибудь просвет среди массивных деревьев, сомкнувших свои ряды.

— Ничто не должно выводить вас из равновесия, — назидательно вещала мадемуазель де Паражонк. — Вы рискуете испортить цвет лица, что было бы весьма огорчительно. Дорога такова, какой она и должна быть. Вам следует брать пример с нашего сюзерена: ему доставляет удовольствие барахтаться в этой грязи и заставлять нас проделывать то же самое. Мне довелось слышать, что не далее как вчера здесь прогнали очередное стадо быков из Нормандии. Посему эта дорога и носит название Бычьей. Покойный государь Людовик XIII любил охотиться в этих краях, но ему бы в голову не пришло тащить в подобную глушь цвет своего двора. Людовик Целомудренный был человеком простым, справедливым и рассудительным.