Одного раза недостаточно - Жаклин Сьюзан Страница 9

Открыв глаза, Дженюари увидела отца. Двух Майков… трех. Она сомкнула веки — изображение расплывалось. Она попыталась коснуться отца, но рука была свинцовой. Она снова открыла глаза. Сквозь пелену увидела неясные очертания своей подвешенной ноги. Вспомнила аварию. Бешеную гонку… белую каменную стену… она в больнице со сломанной ногой. Лето испорчено, но, слава богу, она осталась жива. Теперь, кажется, научились делать так, что человек может передвигаться с гипсом на ноге. Она попробовала пошевелиться, но ее тело было точно бетонным. Она заставила себя снова открыть глаза, но от яркого света они заслезились. Почему ее тело такое скованное? Почему она не чувствует своей правой руки? О господи, возможно, она не только сломала ногу.

Майк стоял в дальнем углу палаты, разговаривая с врачами. Возле них находилась медсестра. Люди что-то обсуждали шепотом. Дженюари хотела сообщить отцу, что она жива.

— Папа, — позвала девушка, — папа…

Ей казалось, что она кричит. Но Майк не сдвинулся с места. Никто не шагнул к ней. Она кричала беззвучно. Ее губы оставались неподвижными. Никто не слышал Дженюари. Она попыталась пошевелить левой рукой… пальцами. Все исчезло в мягкой серой пелене.

Когда она снова открыла глаза, в углу палаты светился огонек. Сиделка читала журнал. Была ночь. Дверь отворилась. Ее отец и сиделка зашептались.

Он отпустил женщину и придвинул стул к кровати. Погладил руку дочери.

— Не волнуйся, детка. Все будет хорошо. Она попробовала пошевелить губами. Напрягла мышцы, но из ее рта не вырвалось ни единого звука.

— Мне говорят, что даже с открытыми глазами ты меня не видишь, — продолжил Майк. — Но они ничего не знают. Ты выживешь… сделаешь это ради меня!

«Выживешь!» Что он говорит? Она хотела сказать ему, что обязательно поправится. Сломанная кость срастется. Дженюари сильно переживала — она причинила ему столько хлопот. Он потерял, вероятно, целый рабочий день из-за того, что Франко разозлился. Странно, что Майк так встревожен. Но почему она не говорит? Ей удалось пошевелить пальцами левой руки. Она попробовала поднять ее. Получилось! Она протянула руку и коснулась отцовского плеча. Он едва не свалился со стула.

— Дженюари! Сестра! О, детка… ты двигаешься! Шевелишь рукой! Сестра!

Дженюари попыталась сказать ему, что она чувствует себя неплохо, но внезапно провалилась куда-то вниз… сквозь пространство… ее хотел захватить в плен густой серый сон. Она не хочет спать! Дженюари боролась с забытьем. В палате вдруг стало многолюдно. Девушка увидела двух склонившихся над ней мужчин в белых халатах. Один из них поднял руку Дженюари, потом опустил ее. Другой уколол предплечье Дженюари иглой. Она ничего не почувствовала. Третий человек воткнул иглу в ее левую щиколотку. Ой! Она ощутила боль. И тотчас погрузилась в сон.

Открыв в очередной раз глаза, она увидела висевший над кроватью сосуд с жидкостью. Доктора ушли, но над ней склонился отец.

— Кивни, если ты меня слышишь, детка. Она попыталась кивнуть. О, господи, они что, привязали ее голову к постели? Она была чугунной.

— Моргни, Дженюари, если понимаешь меня. Она моргнула.

— О, детка…

Он уткнулся головой в ее плечо.

— Обещаю тебе, все будет хорошо.

Дженюари почувствовала влагу на своей шее. Слезы. Его слезы. Она никогда еще не видела Майка Уэйна плачущим. Никто не видел его плачущим. А сейчас он плакал из-за нее. Внезапно она испытала небывалое счастье. Забыла о ноге и руке. Он любит ее… очень сильно… она поправится… скоро… они проведут лето вместе… на костылях… с гипсом… это неважно.

Она протянула руку, чтобы дотронуться до отца… погладить его… неверно оценила расстояние и коснулась собственной головы. Она показалась ей каменной. Майк поднялся. Его лицо было спокойным.

Ее голова! Что с ней? Возможно, лицо тоже повреждено. Дженюари охватила паника. К горлу подкатил комок. Но она заставила себя коснуться рукой лица. Майк мгновенно понял ее испуганный жест.

— С лицом все в порядке, детка. Тебе обрили голову, но волосы отрастут. Ей обрили голову! Он увидел ужас в глазах дочери, сжал ее руку.

— Слушай, я скажу тебе все, потому что тебе предстоит борьба. Нам обоим предстоит борьба. Последствия аварии таковы: у тебя трещина в черепе и сотрясение мозга. Они сделали операцию, чтобы выпустить кровь. Боялись, что образуется сгусток. Теперь с этим все в порядке. Операция прошла успешно. Сломан позвоночник. Повреждены два позвонка, но это дело поправимое. Еще — множественный перелом ноги. Ты вся в гипсе… поэтому не можешь двигаться. Правая рука парализована из-за травмы головы. Но это, по словам врачей, временное явление.

Он попытался улыбнуться.

— Все остальное, детка, в полном порядке. Склонившись над Дженюари, он поцеловал ее.

— Ты не представляешь, как это здорово, когда ты глядишь на меня. Сегодня ты посмотрела на меня впервые за десять дней…

Десять дней! Столько прошло с тех пор, как она вылетела с мотоцикла!

Что с Франко? Как долго она будет находиться здесь? Она попробовала снова заговорить, но из горла не вырвалось ни единого слова. Держа дочь за руку, Майк произнес:

— Это последствия сотрясения мозга, детка. При ударе задет головной центр, отвечающий за речь. Не пугайся. Все восстановится. Клянусь тебе…

Она хотела сказать, что ей нестрашно. Пока он рядом, все хорошо. Дженюари хотела отправить его на киностудию… Майка ждет картина… Он должен знать… для нее нет ничего невозможного, пока они вместе… пока она знает, что сможет увидеть его в конце каждого дня, что он любит ее и думает о ней. Она пошевелила левой рукой. Ей нужен карандаш. Она должна сообщить ему все это. Слезы отчаяния потекли по ее лицу. Ей нужен карандаш. Но Майк не понимал Дженюари.

— Сестра! — закричал он. — Скорее сюда… может быть, ей больно!

(Папочка, мне не больно… я хочу получить карандаш.)

Медсестра была воплощением компетентности. Дженюари почувствовала, как игла входит в ее руку… она начала погружаться в сон… откуда-то издалека донесся голос отца… «Отдохни, детка… все будет хорошо…»