Самая долгая ночь - Андрия Уильямс Страница 84

– Папа вернулся домой! – заученно отрапортовала Саманта.

Она улыбнулась отцу и снова приложила сложенные ладошки к лицу.

Лидди сказала, что благодарна за маленькую Сэди. Этого Пол от нее, признаться, не ожидал: в течение дня дочка практически не уделяла внимания младшей сестренке. Саманте тоже не понравились слова сестры.

– Ты должна благодарить за папу, – стиснув зубы, прошипела она.

– Сэм, – мягко прервала ее Нэт. – Нельзя вмешиваться в молитвы других людей.

Саманта взглянула на Лидди:

– Мама говорила, что мы должны благодарить Бога за то, что папа благополучно вернулся домой. Разве ты не помнишь?

Лидди нахмурилась, на лице появилось знакомое выражение, означающее высшую степень упрямства.

– Замолчи, – отворило милый ротик божественное создание.

Грубость младшей сестры так рассердила и обидела Саманту, что она расплакалась.

– Ты всегда произносишь глупые молитвы! – закричала она.

– Девочки! – повысила голос Нэт. – Ваш папа не для того преодолел тяжелый путь из Гренландии, чтобы слушать, как вы ругаетесь.

– Как вы думаете, что чувствует Бог, когда слышит, как маленькие эгоистки ругаются, вместо того чтобы молиться? – вмешалась Дорис.

Она так неожиданно возникла в дверном проеме, что все с перепугу вскочили на ноги.

Полу стало жаль Нэт. Жена не могла не понимать, что он отнесется к представлению весьма прохладно. Не исключено, что сейчас ей кажется, будто он в глубине души радуется, что все получилось так неуклюже и смешно. Нэт в любом случае оставалась в проигрыше: ее мать так или иначе будет недовольна, а Полу это не нужно. На самом деле ему было жаль девочек, которых принудили молиться. Но осуждать он никого не собирался.

Нэт скороговоркой прочла «Отче наш», пожурила Саманту за то, что та не повторяла за ней слова молитвы, и, шикнув на обеих девочек, уложила их спать.

– Спокойной ночи, – обнял и поцеловал дочерей Пол.

– Я рада, что ты вернулся, папочка, – сказала Саманта.

Он погладил прикрытую одеяльцем коленку.

– Я очень скучал по вам, девочки.

– А теперь всем спать, – приказала Нэт. – Никаких разговоров. Уже поздно.

В гостиной воцарилась тишина, изредка прерываемая бульканьем в батареях. Дорис сидела в маленьком кресле: руки сложены на коленях, глаза прикрыты, волосы накручены на бигуди, на лице блестит «Мерколайдз вэкс», наложенный толстым слоем. Она либо молилась, либо спала. Или же притворялась, что молится или спит, создавая для супругов иллюзию уединения.

– Хочешь чего-нибудь? – спросила Нэт. – Может, кекса или мороженого?

– Нет, спасибо, – отказался Пол.

Женщина кивнула, но от дивана не отходила. Она распустила свой конский хвост, и волосы рассыпались по плечам. Под глазами были темные круги. Оно и понятно. Она родила всего две недели назад. Из-под платья небольшим холмиком выпирал живот. В мусорном ведре в ванной комнате Пол заметил салфетки, измазанные чем-то цвета ржавчины. Позже от салфеток не осталось и следа.

– Тебе бы лучше лечь спать, – посоветовал Пол.

– Знаю, – через силу улыбнулась Нэт. – Но мне хотелось бы услышать о Гренландии.

– Нечего рассказывать. Каждый день работал на реакторе. Он похож на CR-1, но функционирует гораздо лучше.

– А с кем тебе пришлось работать? Что это за люди?

– Обычные солдаты, вполне нормальные парни.

– Кормили ужасно?

– Нормально.

Нэт кивнула и, приложив руки к животу, будто стеснялась этой части тела, спросила:

– Может, тогда ляжем спать?

Пол выдержал паузу:

– Ложись, если хочешь, а я, пожалуй, посижу немного, посмотрю телевизор.

– Что? Не подозревала, что ты любишь телевизор.

Муж пожал плечами:

– Да, люблю.

– Тогда я тоже посижу с тобой, – обрадовалась она.

Пол молчал. Ему не хотелось, чтобы жена сидела рядом. Он не желал видеть ее лицо, испытывая при этом бесконечный поток приглушенных эмоций. Полу было тяжело говорить через силу и делать вид, что он ей доверяет. Словом, он не мог вести себя так же, как до отъезда. Впрочем, и быть откровенным он тоже боялся. Если они начнут разговаривать начистоту, неизвестно, чем все закончится и что потом с этим делать.

Нэт обошла диван, села рядом и положила голову ему на плечо. Несмотря на все старания жены, напряжение чувствовалось. Это было сущее наказание – находиться так близко после шести месяцев одиноких мечтаний и мучительных чувственных мыслей. Она обладала женской силой, противиться которой было очень сложно. Прикосновение руки к руке, подымающаяся во время дыхания грудь, кривая линия над верхней губой… Страстное желание близости, соединившись в его душе с болью и жгучим чувством обиды, образовало гремучую смесь. Пол постарался дышать ровно, как будто боролся с тошнотой или проходил болезненную медицинскую процедуру. Вдох – через нос, выдох – через рот. В голове все перемешалось. Больше всего он боялся, что может вскочить и заорать на жену. Казалось, еще немного, еще одна секунда – и он просто взорвется.

Пола спасла младшенькая, которая начала хныкать в родительской спальне. Сначала Нэт прислушивалась, надеясь, что ребенок сам успокоится, но всхлипы и призывные звуки становились все громче, пока не переросли в хриплый прерывистый плач.

Дорис, до этого не подававшая признаков жизни, приоткрыла глаза и голосом человека, который и не думал спать, констатировала:

– Ребенок плачет.

– Спасибо, мама, – сказала Нэт. – Ты сидишь напротив и слышишь, что ребенок плачет. Мы тоже не глухие.

– Не кипятись, – ответила Дорис. – Во вторник я уеду и больше не буду вам докучать.

Слишком долго двум родным женщинам пришлось терпеть друг друга.

– Да я не о том, – рассердилась Нэт. – Я говорю, что мы все прекрасно слышим…

– Я только пыталась помочь.

– Разумеется. – Нэт поднялась с дивана и пошла в спальню.

Дорис снова закрыла сглаза. Ее блестящее лицо отражало свет, как небольшое безмятежное озерцо.

Нэт тихим нежным голосом разговаривала в спальне с Сэди. На мгновение ему показалось, что сейчас его сердце не выдержит и просто разорвется на клочки. Он встал, выключил свет в гостиной, взял шерстяной плед и укрылся им, натянув до подбородка.

Дорис приоткрыла один глаз.

– Хотите занять мое место? – предложил он теще. – Вам здесь будет удобнее.

– Ни за что, – отвергла предложение Дорис, да еще с таким видом, как будто разговаривает с жадным ребенком.

– Я настаиваю…