Семена прошлого - Вирджиния Клео Эндрюс Страница 81

Позже, когда Джори был у себя, а я была занята детьми, Барт вошел и, постояв, сказал:

— Жаль, что я был в Нью-Йорке в тот день. Я бы порадовался, глядя на выражение лица Джори, прочитавшего записку. Кстати, где она? Я бы хотел прочесть, что она там написала.

Я повернулась, чтобы посмотреть ему в глаза. Мне впервые пришло в голову, что Мелоди могла договориться о встрече с ним в Нью-Йорке.

— Нет, Барт, я никогда не позволю тебе прочесть эту записку, и я молю Бога, чтобы ты не имел отношения к ее решению уехать.

Его лицо побагровело от злости.

— Я уехал по делам! Я не сказал ни слова Мелоди, начиная с Рождества! И, насколько я понимаю, мы счастливо от нее избавились.

В некотором смысле он был прав: Мелоди теперь не омрачала всем настроения своим вечным унынием. Я теперь взяла в привычку навещать Джори в предвечерние часы, проветривая, зажигая в его комнатах свет, наблюдая за тем, чтобы у него была вода и прочее ему необходимое. И мой поцелуй на ночь, может быть, хотя бы отчасти заменял ему супружеский.

Теперь, когда Мелоди не было, я поняла, что она хотя бы отчасти, но помогала мне в заботах о близнецах, несколько раз на дню переменяя им прокладки и рубашки, а иногда принимая участие в кормлении. Без нее стало значительно труднее.

Теперь даже Барт заходил в детскую, как бы против своей воли привлеченный туда любопытством. Обычно он стоял и молча смотрел на детей, которые уже научились улыбаться и обнаружили, к своему изумлению и восторгу, что непонятные размытые в очертаниях движущиеся предметы — это их собственные ноги и руки. Они тянулись

Ручонками к ярким погремушкам-птичкам, тянули их в рот.

— Они очень забавные, — говорил Барт задумчиво. Это обнадежило меня, хотя Барт и не помогал обычно ничем в детской, кроме выполнения моих просьб подать тальк либо пузырек с маслом.

К несчастью, к тому моменту, когда Барт окончательно расчувствовался, наблюдая за детьми, в детскую вошел Джоэл и начал насмешничать над нашими восторгами. Вся появившаяся было симпатия Барта моментально исчезла, и он принял виноватый вид.

Джоэл тяжелым быстрым взглядом окинул младенцев и отвернулся.

— Очень похожи на тех первых близнецов, исчадья зла, — пробормотал он. — Те же светлые волосы и голубые глаза. И от этих тоже не жди ничего хорошего…

— Что вы имеете в виду? — яростно накинулась я на него. — Кори и Кэрри никогда никому не принесли зла! Это им причинили зло. Они пострадали от злой воли собственной матери, и вашей сестры, Джоэл. Не забывайте этого!

Джоэл забрал Барта и молча вышел из детской.

В середине июня Синди прилетела, чтобы остаться на лето. Она очень старалась на сей раз поддерживать в своих комнатах порядок, развешивая вещи, которые прежде валялись у нее на полу. Она много помогала мне, переодевая близнецов и держа их бутылочки, когда мы укачивали их. Она была очень мила, сидя с детьми и ухитряясь держать еще и две бутылочки, когда утром, не успев переодеться из своей детской пижамки, она качала их в кресле, вытянув прекрасные длинные ноги. Казалось, что она сама еще дитя. Она так много купалась и принимала душ, что я опасалась, как бы она не исхудала до состояния высушенной сливы.

Однажды, выйдя свежая и благоухающая экзотическими запахами из своей великолепной ванной, она закружилась по комнате, где мы все пили чай, и мечтательно проговорила.

— Как я люблю сумерки! Я обожаю бродить в лесу, когда восходит луна…

Барт немедленно насторожился и спросил:

— И кто же ждет тебя в сумерках в лесу?

— Не «кто», братец, а что. — И она улыбнулась ему обезоруживающей, очаровательной улыбкой. — Я не стану злиться и обижаться на тебя, Барт, как бы гадко ты ни поступал со мной. Я поняла, что расположить человека к себе едкими замечаниями невозможно.

— А я думаю, что ты встречаешься в лесу с кем-нибудь, — подозрительно ответил Барт.

— Спасибо тебе, братец Барт, за то, что ты только подумал о своих гадких подозрениях. Я ждала большего и худшего. Но парень, от которого я без ума, остался в Южной Каролине. О, он лучший из любовников! Он научил меня ценить то, что невозможно купить за деньги. Я теперь обожаю восходы и закаты. Я вижу, как резвятся дикие кролики, и я бегу за ними вслед. Мы вместе ловим бабочек. Мы устраиваем пикники в лесу, плаваем в лесных озерах. Раз мне не разрешено иметь здесь друга, то я предпочту оставаться одна. Это так иногда приятно — поголодать и держать себя в руках.

— И как же зовут эту новую пассию? Билл, Джон, Марк или Лэнс?

— Я на этот раз не допущу, чтобы ты вмешивался в мою жизнь, — надменно проговорила Синди. — Ах, я люблю смотреть в небо, считать звезды, находить созвездия и наблюдать за луной… Иногда лицо луны подмигивает мне, и я подмигиваю в ответ ему. Деннис научил меня тому, как слушать тишину и вбирать в себя звуки и ароматы ночи. Я влюблена — и вижу теперь все чудеса, которые раньше Даже не замечала! Боже, как я люблю его: бешено, страстно, слепо, глупо!

В темных глазах Барта метнулась ревность. Он прорычал:

— А что насчет Лэнса Спэлдинга? Мне казалось, что ты так же сильно была влюблена в него. Или я так изуродовал его хорошенькое личико, что ты теперь и глядеть на него не хочешь?

Синди побледнела:

— В противоположность тебе, Барт, Лэнс красив и внешне, и внутренне, как наш отец. Поэтому я до сих пор люблю его и Денниса тоже! Барт нахмурился еще больше:

— Я знаю твою любвеобильную натуру! И то, как ты теперь понимаешь природу: ты наверняка в сумерках прибегаешь к какому-нибудь деревенскому идиоту, чтобы под кустом заняться с ним любовью! Но я не допущу этого!

— Что здесь происходит? — недоуменно спросил Крис, вернувшись от телефона и обнаружив, что все миролюбие родственников исчезло.

Синди вскочила и уперла руки в бока. Она изо всех сил боролась со своим гневом и волнением, но смотрела сверху вниз на Барта бешеным взглядом.

— Отчего ты все время предполагаешь обо мне самое худшее? Я просто хочу побродить в лесу под луной, а деревня — в десяти милях отсюда. Какая жалость, что в тебе так мало человечного…

Ее слова еще более задели и распалили Барта.

— Ты мне не сестра, а просто глупая сучка в течке — такая же, как твоя мать!

На этот раз Крис вскочил из-за стола и ударил что было сил Барта по лицу.

Барт сжал кулаки, будто собираясь ударить Криса в челюсть, но тут я загородила Криса собой.

— Не смей поднимать руку на человека, который был тебе всю жизнь лучшим из отцов! Если ты посмеешь — мы с тобой враги навсегда!

Он перевел свой темный яростный взгляд на меня. Казалось, от его взгляда сейчас вспыхнет пламя.

— Разве вы не видите, что она — настоящая маленькая проститутка? Отчего вы оба подозреваете меня во всех грехах, не замечая прегрешений своей любимицы? Ведь она потаскушка, проклятая потаскушка!