Крик души, или Никогда не бывшая твоей - Юлия Шилова Страница 74

Врач посмотрела на меня глазами, полными неподдельногоужаса.

— Я сейчас позову Якова Владимировича… Я сейчас егопозову, и он мне все объяснит, а то я ничего не могу понять.

Казалось, что из широко открытого рта Зинаиды Ивановны,стоящей напротив меня и жадно глотающей воздух, вот-вот пойдет обильная пена.

— Вы не позовете Якова Владимировича!

— Почему?

— Потому что я не дам вам этого сделать! Встав у двери,я приложила палец к губам, показывая, что нужно молчать.

— У меня беременность на два месяца больше, чем считаетмуж.

— Я сразу поняла, что что-то не то… Это ребенок неЯкова Владимировича?

— Вы должны сделать так, чтобы этот ребенок былребенком Якова Владимировича.

— Но…

— Это не сложно. Я рожу семимесячного. Вы отговоритеЯкова Владимировича присутствовать при родах. У вас получится. Он васпослушает, — словно в бреду говорила я. — Я вам заплачу.

Я буду приезжать к вам каждую неделю и хорошо вам платить.Мой муж очень богат. Я тоже смогу сделать вас богатой…

— Деточка моя, да я и так не бедная, — прошепталапобледневшая женщина и вновь посмотрела на мой живот.

— Ну что вы так смотрите? Там еще ничего нет…

— Есть. Я знаю это даже не осматривая тебя на кресле…

— Вы можете стать еще богаче… Я буду возить вам деньгикаждую неделю. Я смогу брать деньги у мужа…

— Я никогда не пойду на это. Я слишком хорошо знаюЯкова Владимировича, и он полостью мне доверяет. Его доверие для меня оченьдорого. Я обязана все рассказать. Это мой профессиональный долг. Это моярепутация. Пойми меня правильно.

— Ну что вы, как попугай, заладили. Я должна… Я должна…Никому вы ничего не должны! Сейчас вы не должны, не имеете права разрушатьсемью.

— Я должна… — настаивала врач.

— У меня семья. Вы должны меня понять как женщинаженщину.

Я пулей бросилась к сумке, быстро выхватила деньги и вновьвстала у двери так, чтобы врач не могла выйти. Я протянула доллары испуганнойЗинаиде Ивановне и нервно смахнула слезы.

— Я вас умоляю! Я вас умоляю! У меня семья! Я не могупотерять Якова.

— Я ничего от тебя не возьму, — решительно сказалаврач. — Ты просто обыкновенная лгунья. Ты не пара такому благородномучеловеку, как Яков Владимирович. Отойди от двери. Я обязана ему все рассказать.

— Тут почти две тысячи долларов. Я привезу еще.

— Я ничего не возьму!

— Но вы же должны меня понять!

— Все, что я могу для тебя сделать, это сказать ЯковуВладимировичу, что ты не захотела садиться на кресло и проверяться. Я могусказать, что ты отказалась.

— Нет, только не это! Яков Владимирович не дурак и обовсем догадается!

— Больше я ничего не могу для тебя сделать.

— Но вы же женщина… — Я задыхалась и сделала несколькоглотательных движений.

— Я женщина, а ты падшая женщина. Ты врунья, —донеслось до меня откуда-то издалека. — Из-за таких, как ты, мужчиныперестают верить нормальным женщинам.

Я уже не видела ее лица, а только черный силуэт, тело моестало легким, и я, словно невесомая снежинка, опустилась на пол. Встав наколени, я вгляделась в темный силуэт женщины, напряглась, чтобы представить,где у нее карман, из последних сил до него дотянулась и сунула в него деньги.Затем коснулась холодными, почти ледяными губами, ее мощных икр и стала осыпатьих поцелуями.

— Ради бога… ничего не говорите Якову… Я лгунья… Я себяненавижу, но ведь ребенок ни в чем не виноват. Если бы вы только знали, как ясебя ненавижу! Как ненавижу! Я не хотела идти на это. Я ничего не хотела… Язнала, что этим все кончится… Я хочу умереть. Если бог есть, он пошлет мнесмерть…

Я упала на пол и перестала что-либо видеть и слышать. Но яеще могла думать. Я вдруг подумала, что смерть услышала мои молитвы, сжалиласьи пришла, чтобы забрать меня к себе. Смерть — она женского рода. Женщина. Аженщина всегда поймет женщину… Она услышала меня и пришла, чтобы помочь. Онанамного добрее и человечнее, чем эта женщина. Получается, что женщина не всегдаможет понять женщину… Получается именно так. Господи, а ребеночка-то как жалко!Как жалко ни в чем неповинного ребеночка…

Мне показалось, что распахнулась дверь и в комнату влетелЯков. Обрывки фраз с трудом доходили до моего сознания.

— Что с ней? Она умрет?

— Срочно «скорую». Мне кажется, у нее выкидыш…

— Она не умрет?!

— Не знаю. У нее началось кровотечение. Нельзя терятьни секунды! «Скорую»!

Я почувствовала, как у меня между ног становится тепло,мокро и липко… До меня долетали голоса, но я уже не понимала, чьи они, о чемговорят люди.

А потом стало совсем тихо, только какие-то приведения вбелом… Я с ужасом поняла, что попала в ад и буду расплачиваться за свои грехи.Я чувствовала учащенное сердцебиение, стоял гул в ушах.

Открыв глаза, я поняла, что лежу на больничной кровати.

— Я жива? — тихо спросила я и облизала пересохшиегубы.

— Жива, — сказала медсестра и смочила мои губывлажным тампоном.

Испуганно положив руки на живот, я попробовала приподняться,но поняла, что у меня просто нет сил.

— А мой ребенок?

— Ребенка больше нет. Вы сами чудом остались живы. Увас был выкидыш. Сохранить ребенка было просто невозможно. В течение несколькихчасов врачи боролись за вашу жизнь. Истощение нервной системы, шоковоесостояние. На фоне всего этого произошел выкидыш, который вызвал обильноекровотечение. Вы чудом не лишились жизни. Я вас искренне поздравляю. —Молоденькая медсестра улыбнулась.

— С чем? С тем, что погиб мой ребенок?

— С тем, что вы остались живы.

— Неизвестно, стоит поздравлять меня по этому поводуили нет.

— Правда, у вас могут быть последствия… — Медсестразамолчала и отвела глаза.

— Какие?

— Вероятность того, что у вас больше никогда не будетдетей достаточна велика.