Нарушенная клятва - Кэтрин Куксон Страница 72

Рука Мэтью заживала медленно. Хотя рана оказалась неопасной — ее оставил всего один коготь медведицы — тем не менее, болела она сильно. Грубые стежки, которыми Мак сшил рваные края, предварительно влив в Мэтью изрядную дозу виски, образовали бугристый рубец, протянувшийся от плеча до внутренней стороны запястья. Каждый день Мэтью разрабатывал руку: сгибал, разгибал, отводил за спину. Боль при этом была адская, до зубного скрежета, пульсировала схватками, и Мэтью, описывая Тилли свои ощущения, сравнивал ее с приступами зубной боли.

А зубная боль тоже доставляла много неприятностей. Кэти временами на стену лезла, заливаясь слезами, но ни за что не соглашалась вырвать развалившийся коренной зуб. Дугу как-то раз почти удалось одержать победу. Он уже засунул в рот Кэти щипцы, но не успел еще притронуться к зубу, как она испустила такой дикий вопль, как будто злосчастный зуб, наконец, покинул свое место. На том дело и кончилось. И зубная боль Кэти продолжала оставаться предметом шуток в бараке, где жили работники.

Тилли чувствовала себя хорошо, и дети, тоже. Жозефина очень быстро освоилась в их семье, словно жила в ней с самого рождения. Говорила девочка на причудливой смеси английского и испанского, и Тилли немного стала понимать испанский.

С той памятной «медвежьей ночи», как стали называть происшествие с нападением медведей, Тилли заметила в себе перемену. Она не могла точно объяснить, что это такое, но перемена была. Кроме того, те ответы, которые она находила, не совпадали с тем, что она нашла в своем сердце в ту ночь. Теперь она твердо знала: ей придется привыкнуть к этой стране, ставшей домом Мэтью. И еще она говорила себе, что стала приземленнее. Но пытаясь вникнуть глубже в суть этого определения, Тилли понимала, что таившийся смысл неизменно ускользает от нее.

Теперь они жили в собственном доме и забот значительно прибавилось. Она сама готовила. И у нее был только один помощник, которого звали Мануэль Гуэрте. Чистокровный мексиканец, Мануэль с первого дня службы в их доме дал понять, что не желает иметь ничего общего ни с Диего, ни с Эмилио, поскольку считал их индейцами. Помимо родного языка он достаточно хорошо знал и английский. Благодаря его помощи, Тилли заметно расширила свои познания в испанском языке и теперь почти свободно общалась с Жозефиной и одновременно учила Вилли.

В кухню вошла Кэти, оставив детей играть в гостиной на коврике перед камином. Девушка остановилась на пороге и шумно потянула носом.

— Мой нос меня не обманул.

— Что же он тебе сказал? — спросила Тилли, оборачиваясь к ней.

— Что ты готовишь пирог с персиками.

Она подошла к столу и понюхала лежавшие на блюде распаренные фрукты, источавшие аромат.

— Ну кто бы мог представить, что из этих сморщенных нарубленных шкурок может выйти такая вкуснятина. И почему дома так не сушат фрукты?

— Действительно, почему? И почему не делают лед так, как здесь, и почему не используют шкуры животных? Когда приедем, мы покажем, как это делается. — Тилли улыбнулась Кэти, а та вдруг серьезно спросила:

— Тилли, а мы когда-нибудь вернемся?

— Ну конечно. Мэтью обещал свозить нас в Англию, когда мы переедем на новое место.

— А он не передумал переезжать?

— Нет, Мэтью настроен решительно. Весной он отправится на поиски подходящего участка.

— Это будет здорово. А… как насчет работников?

— Мы сможем их нанять.

— А кто-нибудь из здешних поедет?

— Думаю, да, — не отрываясь от своего занятия, проговорила Тилли. — Только Мак, мне кажется, останется.

— Я тоже так думаю, — повеселевшим голосом подтвердила Кэти. — А Род с Дугом, они поедут?

— Скорее всего, да. — Тилли по-прежнему не поднимала глаз на Кэти. — Они в очень хороших отношениях с Мэтью.

— Это хорошо. А теперь, пойду-ка я к нашим проказникам. — Кэти подошла к двери, но у порога оглянулась. — Знаешь, Тилли, так трогательно смотреть, как она, — Кэти кивнула в сторону гостиной, — опекает Вилли. Ей не нравится, когда я что-то для него делаю. Вчера даже пришлось хлопнуть ее по рукам, за то, что она меня оттолкнула. И мне показалось, она меня ругала на своем языке, — Кэти рассмеялась, а вслед за ней и Тилли.

— Главное, что они так привязались друг к другу, — заключила Тилли.

— Да, это верно, — ответила Кэти, выходя из кухни.

— Вот поставлю пирог и сбегаю к Луизе, — в спину Кэти сказала Тилли. — Вчера она неважно себя чувствовала, сильно простудилась. Если я не вернусь через полчаса, загляни в духовку, хорошо?

— Конечно, загляну.

Они кивнули друг другу и расстались.

Несколько минут спустя одетая в длиннополую шубу с капюшоном Тилли вышла из дома и по мерзлой земле заспешила в сторону жилища Луизы. От холодного воздуха у нее перехватило дыхание, и она еще глубже уткнула подбородок в воротник. Перед тем как свернуть к Луизе, Тилли остановилась и огляделась, надеясь увидеть Мэтью. Он должен был быть где-то неподалеку, если не ушел в загон к лошадям. Но ей на глаза попался только Род Тайлер, пытавшийся загнать в один из сараев норовистую лошадь. Лошади, которых большей частью использовали для езды по просторам равнин, не любили тесноту конюшен.

Тилли постучала в дверь гостиной и услышала хриплое: «Входите». Она ничуть не удивилась, увидев, что Луиза не одна. По одну сторону камина стоял Мак Макнилл, а по другую сидела сама хозяйка.

Тилли по очереди кивнула обоим и обратилась к Луизе:

— Ну, как дела?

— Мои — не очень, а у простуды — намного лучше. Она отлично устроилась у меня в груди, черт бы ее подрал.

— Ей следовало бы лежать в постели, — глядя на Мака, заметила Тилли.

— И я ей о том же говорил, — буркнул Мак и снова по своему обыкновению, умолк. За исключением того единственного случая, когда Мак пришел к ним и советовал переехать, Тилли не приходилось слышать, чтобы он говорил за один раз больше нескольких слов. Она уже привыкла к тому, что этот человек мог просидеть рядом два часа, не раскрыв рта. Если он отвечал на вопрос, то всегда коротко и четко. Но Тилли никогда не сомневалась в его наблюдательности. От него не ускользало ничего, что делалось вокруг. А сейчас она ничуть не удивилась бы, узнав, что он, отвечая ей, заговорил второй раз с тех пор, как пришел, хотя и пробыл в этой комнате час, а то и больше.

Ей не раз доводилось видеть, как Мак молча слушал болтовню Луизы, а когда уходил, то ограничивался кивком головы. Но при этом она знала об их сильной взаимной симпатии и часто спрашивала себя, почему Луиза не вышла замуж за Мака. Возможно, он поскупился на слова, чтобы спросить ее согласия. Тилли улыбнулась про себя, воображая эту картину: Мак, решившись, делает предложение Луизе.