Шипы и лепестки - Нора Робертс Страница 72

— Что? Как? Постой.

— Но не волнуйся, нет нужды пускаться наутек, Я сама отвечаю за свои чувства, за свои потребности, за свой выбор. Я здесь закончила. Я покончила с этим.

— Подожди. — Джек удивился, что его несчастная голова не взорвалась. А может, взорвалась, только он не заметил. — Подожди одну чертову минуту. Дай мне подумать.

— Время раздумий закончилось. Не прикасайся ко мне, — предупредила она, когда Джек шагнул к ней. — Не вздумай дотрагиваться до меня. У тебя был твой шанс. Я отдала тебе все, что могла. Если бы тебе нужно было больше, я бы нашла это и отдала тебе. Так я люблю. И только так я умею любить. Но я не могу отдавать тому, кто меня не хочет и не ценит.

— Можешь злиться! — рявкнул Джек. — Можешь бить посуду! Но не смей говорить, что я не хочу и не ценю тебя.

— Не так, как я хочу, как мне необходимо. И знаешь, Джек, у меня разрывается сердце, когда я пытаюсь не хотеть и не любить тебя так, как только и умею. — Эмма схватила сумочку. — Не приближайся ко мне. Прочь с дороги.

Джек загородил собой дверь.

— Я хочу, чтобы ты села. Не только тебе есть что сказать.

— Плевать мне на то, что ты хочешь. Меня это больше не волнует. Я сказала, прочь с дороги.

Она подняла на него глаза, и он увидел в них не ярость, не злость. С яростью и злостью он справился бы, просто дождался бы, когда они выгорят. Но он не знал, что делать с ее болью.

— Эмма, пожалуйста.

Она только затрясла головой и, протиснувшись мимо него, побежала к своей машине.

* * *

Эмма не знала, как смогла сдержать слезы. Она только знала, что сквозь слезы ничего не увидит, а ей надо было добраться до дома. Ей нужно было домой. У нее затряслись руки, и она крепче вцепилась в рулевое колесо. Дыхание причиняло острую боль. Как это возможно? Как может обжигать такое простое действие, как вдох? Она услышала свой стон и крепко сжала губы, чтобы подавить следующий. Уж слишком ее стон был похож на вой раненого животного.

Она не имеет права на чувства. Не сейчас. Еще не время.

Игнорируя бодрую мелодию мобильника, она не сводила глаз с дороги.

Плотина прорвалась, когда машина въехала в парк поместья. Эмма нетерпеливо смахивала слезы, пока не остановилась перед парадным входом главного дома. Дрожа всем телом, она выбралась из машины, ворвалась в дом, родной, надежный, и тут рыдания настигли и скрутили ее.

— Эмма? — донесся с верхней площадки голос Паркер. — Почему ты вернулась так рано? Я думала, ты…

Сквозь потоки слез Эмма увидела, что Паркер несется вниз по лестнице.

— Паркер.

Сильные руки крепко обхватили ее.

— Эмма, милая, перестань. Идем со мной.

— Что случилось? Она… пострадала? — бросилась к ним миссис Грейди.

— Не физически. Я отведу ее наверх. Вы не могли бы позвонить Мак?

— Конечно. Успокойся, деточка. — Миссис Грейди погладила Эмму по голове. — Ты дома. Мы обо всем позаботимся. Иди с Паркер.

— Я не могу остановиться. Я не могу это прекратить.

— И не надо. — Обняв Эмму за талию, Паркер повела ее наверх. — Плачь сколько хочешь, сколько понадобится. Мы пойдем в гостиную. На наше место.

Когда они почти достигли третьего этажа, вылетела Лорел и молча обняла Эмму за талию с другой стороны.

— Как я могла быть такой дурой?

— Ничего подобного, — прошептала Паркер. — Ты не дура.

— Я принесу ей воды, — сказала Лорел, и Паркер кивнула, подводя Эмму к дивану.

— Как больно, как же мне больно. Разве можно это выдержать?

— Я не знаю.

Они опустились на диван. Эмма свернулась клубочком и положила голову на колени Паркер.

— Я должна была добраться до дома. Просто скорее добраться до дома.

— Ты уже дома. — Лорел села на пол, всунула салфетки в руку Эммы.

Спрятав в них лицо, Эмма зарыдала от боли и горя, пульсирующих в груди, вонзающих кинжалы в живот. Неудержимые рыдания раздирали ей горло, пока наконец не иссякли. Только слезы беззвучно текли по ее щекам.

— Это похоже на страшную болезнь. — Эмма на мгновение крепко сжала веки. — Как будто я никогда больше не буду здоровой.

— Выпей воды. Это поможет. — Паркер приподняла голову Эммы. — И аспирин.

— Как жуткий грипп. — Эмма глотнула воды, судорожно вздохнула и проглотила таблетку аспирина. — Даже когда он заканчивается, остается слабость, тошнота, беспомощность.

— А вот чай и суп. — Мак опустилась на пол рядом с Лорел. — От миссис Грейди.

— Нет. Спасибо. Пока нет.

— Это была не просто ссора, — сказала Лорел.

— Да. Не просто ссора. — Совершенно обессиленная, Эмма положила голову на плечо Паркер. — Как вы думаете, все еще хуже, потому что я сама виновата?

— Не смей винить себя. — Лорел сжала ногу Эммы. — Не смей.

— Я не освобождаю его от ответственности, поверьте. Но я сама это спровоцировала. Да еще сегодня вечером, особенно сегодня вечером. Я взвинтила себя желаниями… ожиданиями. Я размечталась о том, чего не могло быть. Я же знаю его и все равно прыгнула в пропасть.

— Ты можешь рассказать нам, что случилось? — спросила Мак.

— Да.

Лорел протянула ей чашку.

— Выпей сначала чаю.

Эмма глотнула и поперхнулась.

— Тут виски.

— Миссис Грейди велела выпить. Это поможет.

— На вкус как лекарство. Наверное, и есть лекарство. — Эмма сделала еще глоточек. — Думаю, можно сказать, что я нарушила его границы. Но я не признаю эти границы. Поэтому все кончено. Нам пришлось расстаться, потому что я не могу чувствовать так, как он.

— Какие границы? — спросила Паркер.

— Он не подпускает к себе. — Эмма покачала головой. — Я хотела что-то для него сделать. Конечно, отчасти для себя, но я хотела сделать для него что-то особенное. Поэтому я поехала в питомник…

Она допила чай, но головная боль лишь притаилась, пульсируя где-то в глубине.

— А потом мне пришлось сказать Мишель, что у меня нет ключа. И внутренний голос предупредил: стоп.

— Какого черта? — подала голос Лорел.

— То же самое я и сказала себе. Мы вместе. Мы пара. И мы добрые друзья. Что плохого, если я войду в его дом, приготовлю ему ужин? Но я знала. Та, другая часть меня знала. Может, я хотела испытать его. Я не знаю. Мне все равно. А может, еще хуже — может, я нарочно перегнула палку, и все рухнуло… Потому что в книжном магазине я столкнулась с Рейчел Моннинг. Паркер, ты ее помнишь? Я ее нянчила.

— Да, смутно.