Его единственная любовь - Карен Рэнни Страница 71

– Да, – ответила она, наконец. – Потому что ты Йен.

Он не мог найти подходящих слов. В его мозгу что-то щелкнуло и замкнулось. «Потому что ты Йен». Неужели всегда все было так просто?

– Значит, ты стремился к тому, чтобы прозвище Мясник из Инвернесса прочно к тебе пристало? Я права?

Он печально улыбнулся.

– А как иначе я мог бы убедить герцога Камберленда в том, что выполняю все его приказы?

– Дональд все знает, – внезапно осенило ее. – И Харрисон. И сколько еще людей знают правду?

– Мои дела касаются только меня, Лейтис, – сказал он. – Люди под моим началом – честные английские солдаты.

– Но это не так, – сказала она твердо, и это заявление повергло его в изумление. – Они верны тебе!

– Они просто хорошие люди, – возразил он. – Им было так же, как и мне, ненавистно то, что они видели.

– Поэтому ты играл роль Ворона? – спросила она тихо. – Потому что боялся, что я тебе не поверю?

– Отчасти, – честно признал он. – Но, кроме того, я хотел как-то помочь людям Гилмура. Не ради тебя и не ради себя, Лейтис. А потому, что они тоже страдали из-за беззакония, творимого в этой стране Камберлендом.

Должно быть, она собиралась что-то сказать, но не успела – со стороны лощины послышался какой-то звук. Оба обернулись и посмотрели в том направлении. Тяжело покачиваясь в море сочной зеленой травы, как шхуна с полной оснасткой покачивается на волнах моря, к замку приближалась карета. Кучер в темно-синей ливрее правил четверкой серых лошадей. К задку кареты было привязано множество сундуков и саквояжей.

Постепенно экипаж замедлил движение и наконец совсем остановился. Кучер спрыгнул на землю, открыл дверцу кареты и спустил лесенку, чтобы вышли пассажиры.

С большого расстояния Алек не мог узнать женщину. Но ее золотые волосы сверкали на солнце. Вслед за ней из кареты вышел молодой человек и остановился, оглядывая местность. Алеку было невдомек, кто эти люди, пока он не разглядел на дверце кареты герб Шербурнов.

– Кто это? – спросила стоявшая рядом с ним Лейтис.

– Думаю, это моя мачеха, – ответил удивленный Алек.

– Что она делает здесь, в Гилмуре?

Он не ответил, не желая облечь в слова только что посетившую его догадку. Он все еще надеялся, что ошибся, но женщина, стоявшая возле кареты, была в глубоком трауре.

Алек посмотрел на Лейтис.

– Нам с тобой надо поговорить, – сказал он тихо. – К сожалению, сейчас не время.

Он оставил ее и направился к карете поприветствовать мачеху.

– И это место, где привык жить Алек, мама? – спросил Дэвид.

Очарованный, он оглядывался по сторонам, в то время как Патриция с чувством глубокого облегчения вышла из кареты. По крайней мере, в течение нескольких дней она будет ступать по твердой земле. А если найдется постель пошире, чем сиденье кареты, она почувствует себя счастливой вдвойне.

– Да, дорогой, это то самое место, – ответила она сыну, оглядывая развалины замка. – Но не думаю, что он выглядел так в те времена, когда Алек приезжал сюда на лето.

– Мадам!

Патриция оглянулась и увидела молодого человека в щегольском мундире, в котором сочетались синий и ярко-красный цвета. Он старался привлечь ее внимание, почтительно улыбаясь.

– Могу я вам помочь, мадам? – спросил он.

– Я ищу своего пасынка, – ответила она. – Алека Лэндерса.

Лицо молодого человека тотчас же изменилось. Застывшее на нем равнодушие сменилось неподдельным интересом.

– Я сейчас же разыщу его, мадам, постараюсь сделать это как можно скорее, – сказал учтивый молодой человек.

– Можете не искать меня, Армстронг.

Патриция обернулась и увидела, что Алек стоит рядом, такой же красивый, каким она его помнила. Но годы его все же изменили. Он стал выше и шире в плечах, а его лицо утратило юношескую округлость. Из глаз исчезло выражение невинности, сменившись холодностью и настороженностью.

Патриция раскрыла ему объятия и на мгновение прижала к груди, а потом отступила и вытолкнула вперед Дэвида.

Юноша покачал головой, вцепился руками в корзинку с кошкой и не двигался с места. Как ни хотел Дэвид совершить это путешествие, мысль о том, как их примут, страшила его. О мире юноша знал достаточно, чтобы понимать, что он отличается от большинства людей.

– Это Дэвид, – сказала Патриция, вымученно улыбаясь. – Твой сводный брат.

Она поняла, что всю дальнейшую жизнь будет любить пасынка за его поступок. Как ни в чем не бывало он шагнул к Дэвиду и заглянул в кошачью корзинку.

– Похоже, там какой-то страшный зверь, – сказал он мягко.

– Это Ральф, – ответил Дэвид.

Алек просунул руку в корзинку и почесал у кошки за ушами, но мгновенно отдернул руку, когда Ральф решила, что это ее ужин.

– Она, наверное, замечательно ловит мышей, – сказал он, улыбаясь Дэвиду.

– Она ест ростбиф. – Дэвид покачал головой.

– И все остальное, что попадется; – дополнила Патриция. – Что же до мышей, то она ими пренебрегает. Думаю, она считает ниже своего достоинства ловить их.

– Ральф? – мягко переспросил Алек.

– Для Дэвида пол не имеет значения, – пояснила она шепотом.

– Хочешь ее подержать? – предложил Дэвид, поглаживая корзинку кошки.

Алек переводил взгляд с него на Патрицию.

– Эту привилегию получают далеко не все, – сказала она в надежде на то, что Алек поймет. Но было похоже, что он отлично понимал, как легко обидеть Дэвида. Он молчал, пока открывали корзинку и Ральф оказалась у него на руках.

Кошка и полковник смотрели в глаза друг другу настороженно и с уважением. Минуты шли одна за другой. Наконец Алек вернул кошку Дэвиду.

– Думаю, ты ей нравишься больше, – сказал он, улыбаясь брату.

– Я тоже так считаю, – ответил Дэвид. – Но ты можешь брать ее на руки, когда захочешь. Когда она мурлычет рядом, так приятно засыпать. А иногда, среди ночи, если не спится, я с ней разговариваю.

Алек обнял Дэвида за плечи и повел в форт. Патриция, ее горничная и кучер последовали за ними в полном молчании.

– Отец умер? – спросил Алек, не в силах больше ждать. Пока еще его мачеха не произнесла ни слова. Он предвидел, что сейчас на него обрушится печальная весть, и, когда она грустно и торжественно кивнула в ответ, понял, что не ошибся.

– Мне очень жаль, – сказала она. – Это была чахотка. Она унесла его внезапно.

– Он получил мое письмо? – спросил Алек.

Она покачала головой, и на ее лице отразилось искреннее сострадание. Алек оценил это.