Провинциальный роман - Наталия Шумак Страница 70

Федор привык, что женщины выпрашивают подарки. И ждут их с нетерпением, но по лицу Арины понял — она забыла. Не притворяется, а именно — не помнит. Что бы это значило? Память плохая у девушки?

Какой еще сюрприз? Вяло подумала Арина. Вчерашний день воистину был полон драгоценных мгновений. Она решила, что позднее будет перебирать в памяти каждый поцелуй, ласковый жест, взгляд. И курить опиум воспоминаний.

Федор вышел несколько озадаченный. Позвал, как было велено, санитарку, поздоровался с медсестрами. Обаял их несколькими правильно поданными комплиментами. Перехватил дежурного врача. Попросил присутствовать на перевязке.

— Меня, человека непривычного, картина ужаснула. Я бы хотел услышать мнение специалиста.

— Завтра будет ваш палатный, спросите у него.

Федор навскидку оценил, к какому психологическому типу относится коренастый толстогубый человек. И ВЫСТРОИЛ короткую беседу по всем правилам науки общения. Задал несколько расслабляющих вопросов, получил на них ответ — «да». Четко скопировал позу и темп речи врача. Втерся в доверие. Расположил к себе.

— Конечно. Ум хорошо, а два лучше. Я подойду через часок. Как вас звать?

— Федор. Спасибо, Иван Сергеевич.

— Не за что.

Отпустив довольного собой хирурга, пребывающего после этой беседы в прекрасном расположении духа, Федор вернулся в палату. Уверенный, что его ждут — не дождутся. Арина лежала, закрыв глаза, слушала Тину Тернер и улыбалась. Цвет лица был менее серым, губы ярче. Собралась идти на поправку?

— Малышка, хочешь сюрприз?

— Смотря какой.

— Вот осторожная девочка.

— Нормальная перестраховщица.

Федор смотрел на ее вздрагивающие ресницы, на тени под глазами и синеву у висков. Досталось, крошке.

— Федор.

Глаза распахнулись, потемневшие, блестящие.

— Я боюсь.

— Чего?

— Что проснусь, а тебя не будет. Не в смысле рядом, это я переживу. А… вообще. Понимаешь?

Он хорошо знал женщин. Иногда увлекался. Дважды любил, или верил, что любил. Но ничто и никогда не могло заставить его отступить от невидимой линии — курса, который он выбирал. Много раз он убеждался в своей правоте. Безопасно и умно — НИКОГДА НЕ ПРИВЯЗЫВАТЬСЯ. Федор видел разбитые по глупости судьбы. И предпочитал учиться на чужих ошибках. Ему не доводилось обжигаться. Здоровый цинизм был его религией. Но голос Арины будил в нем маленького мальчика, который верил в чудеса и умел быть счастливым вопреки всему, без расчета, просто так.

— Рина, можешь меня потрогать.

Он постарался свести все к шутке. Демонстративно полез в карман.

— Закрой глаза.

— Ты купил перстенек. С блестящим камушком.

В ее голосе была бесконечная тоска пророчицы, которая предвидит крушение мира. Она даже не спрашивала. Констатировала.

— Да.

Подтвердил он, чувствуя себя идиотом.

— Ты. Ты рядом. Я еще до конца не поверила в ЭТО! Зачем мне какое-то колечко?

— Женщин надо баловать. Я хотел тебя обрадовать.

Федор почти оправдывался. Красная коробочка в форме сердечка стала весить целую тонну.

— Я не хочу подарков.

— Малышка, ты меня обижаешь. Я старался тебе угодить.

— Извини. Извини, это… нервы.

— Давай примерим.

Прохладный тонкий ободок с маленьким изумрудом скользнул на палец.

— Велико.

Сказала Арина без всякого сожаления. И добавила.

— Не обижайся на меня. Видишь — не держится.

Легко взмахнула ладонью, колечко слетело на одеяло. Федор подобрал его, вернул в коробочку.

— За мое испорченное настроение ответишь по всей строгости.

Она не поддержала шутки. Прижалась лбом к его плечу и замерла ненадолго.

— Родионова. Перевязываться будем!

Вошла медсестра. С подносом, закрытым салфеткой невнятного цвета. Федор встал и пояснил.

— Только позовем Ивана Сергеевича. Он обещал присутствовать.

Медсестра с удивлением переспросила.

— Иван Сергеевич?

— Да. Он мне так представился.

— Хорошо. Я схожу за ним.

* * *

— Буду с вами откровенен. Дела хреновые. Нога не заживает.

— Что можно сделать?

— Ничего. Молиться.

— Где сумеют помочь?

Иван Сергеевич курил на площадке. Федор стоял рядом, слушал и думал. Примерно этого он и ожидал. Повторил сухо и веско.

— Где?

— В Германии, например!

Огрызнулся хирург.

— Как это решается?

— То есть?

— У кого есть телефоны клиник? Нужны ли бумаги из Минздрава?

Врач прикусил нижнюю губу.

— Это очень дорого! Очень!

Федор знал, что в голодной российской провинции даже сто долларов считают приличными деньгами. А уж если речь заходит о тысячах…

— С кем мне говорить?

— Не знаю. Правда, не знаю. Никогда с этим не сталкивался. Поговорите утром с заведующим.

* * *

— Алло, Вадим?

— Ты?! Ты?!

— Нет, шаловливое привидение. Мне нужно вылечить одного человека. Хорошо вылечить. Неудачно сломанная нога. Язвы. И так далее. Кудахтать после будем.

— Куда тебе перезвонить, майор?

Он продиктовал номер.

— Жди.

* * *

— Рина, у тебя есть международный паспорт?

— Нет. А зачем он мне?

— Блин горелый, лишняя беготня. Алло? Алло? Денис Сергеевич? Это Измайлов. Ага. Как дела? Ничего себе! Нет. Денис Сергеевич, я по делам завис в Заранске. Никого не знаю, вообще. Да. А мне срочно, одним-двумя днями надо тут паспорт человеку международный. На лечение поедем. Хорошо. Завтра в девять позвоню.

— Какой паспорт?

Вмешалась бледная после перевязки Арина.

— Твой.

— И?

— Тебе нога нужна?

— Да.

— Замечательно, тогда слушайся меня. И все будет так, как надо.

— Волшебник?

— А?

— Ты волшебник?

Она пыталась издеваться, мгновенно позабыв про свое решение быть пай-девочкой.

— Аут.

— Что?

— Злить меня нарочно — дохлый номер. Это я тебе на будущее даю бесплатный совет. Поняла?