Неразгаданное сердце - Барбара Картленд Страница 7

— Когда ты упала в обморок, — рассказывала тетя, — твоя мать ужасно рассердилась и расстроилась. Она решила, что ты притворилась больной, чтобы не встречать гостей, а упала просто из-за неуклюжести. Она пришла в ярость, увидев диадему на полу, и еще больше разбушевалась, когда убедилась, как трудно поднять тебя на ноги.

— Дальше! — прошептала Вирджиния.

— Твоя фата и платье мешали, но наконец, когда удалось поднять тебя с пола и отнести в маленькую приемную за гостиной, в которой собрались все гости, твоя мать неистово кричала, что свадьба продолжается. «Вирджиния присоединится к нам, как только придет в себя! Пусть кто-нибудь останется с ней; мне все равно кто». И тут я выступила вперед и предложила приглядеть за тобой. «Ах, это ты, Элла Мэй? — сказала твоя мать. — Ты должна знать толк в таких делах, ведь у тебя такой большой опыт. Поставь этого ребенка на ноги как можно быстрее!» И она вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Но когда я взглянула на тебя, то ясно поняла, что поставить тебя на ноги не удастся еще очень долгое время.

Когда появились врачи, — продолжила тетя Элла Мэй, — у них нашлось много мудреных названий для твоей болезни, но я тебе скажу по-простому. В течение многих лет тебя набивали всякой всячиной как рождественскую индюшку, а это — яд для организма. Сахар, жирное молоко, паштеты, деликатесы вместе с вином, которое велели принимать твои лекари, превратили то, что от природы было молодым здоровым телом, в гору больной плоти устрашающих размеров. И не только твое сердце не выдерживало; отравленная кровь питала мозг, да прибавь к тому же беспокойство и переживания из-за твоей свадьбы; все это привело к тому, что мы, деревенские жители, называем горячкой.

Вирджиния слегка вздрогнула.

— Горячка! — воскликнула она. — Так значит, я была не в себе?

— Ты бредила, — пояснила тетя. — Почти все время говорила о деньгах. Эту тему я никогда особенно не любила, а теперь так просто не выношу.

— Мне казалось, что на меня льется золото, когда я падала, — сказала Вирджиния. — Я ясно помню. И торт тоже опрокинулся.

— То огромное сооружение из белой несъедобно-сладкой массы! — воскликнула с улыбкой тетя. — Это самое лучшее, что могло с ним случиться!

— Значит, я так и не вернулась на торжество! — сказала Вирджиния. — Мама, наверное, бушевала.

— Она так разозлилась, что ночью с ней случился удар, — ответила тетя Элла Мэй.

— О, господи! — всхлипнула Вирджиния. — Бедная мама! Должно быть, я ужасно ее разочаровала.

— Боюсь, что так, — согласилась тетя.

— Она никогда не любила меня, — 4» призналась Вирджиния, — хотя часто повторяла, что балует меня. Но ее любовь проявлялась только в подарках, когда я делала то, что она хотела. Мне никогда не разрешалось делать то, что я хочу. Боюсь, у вас будет шок, тетя, но я не испытываю жалости от того, что она умерла. Она всегда вызывала во мне только одно чувство: как будто меня с головой накрывает бегущая волна, от которой нет никакого спасения.

— Не будем говорить плохо о мертвых, — отрезала тетя Элла Мэй. — Но думаю, что даже самый близкий друг твоей матери признал бы, что у нее был сложный характер. Под ее давлением твой отец стал мультимиллионером и не выдержал напряжения, сломался. Она и на тебя давила, разве нет?

Вирджиния молча опустила глаза.

— А что случилось… с ним? — еле слышно прошептала она.

— С твоим мужем? — деловито осведомилась тетя, — Он единственный, кто сохранил хладнокровие после того, как слегла твоя мать. Ты лежала больная в одной комнате, твоя мать — в другой, а все остальные разрывались между вами, высказывали самые дикие предположения и ровным счетом ничего не делали! Адвокаты, душеприказчики появились невесть откуда, как по волшебству, галдели по всему дому так, что почти невозможно было что-нибудь разобрать. И тогда я поговорила с твоим мужем и предложила забрать тебя с собой в деревню. Я рассказала ему, кем тебе прихожусь и кто я по профессии, и он тут же согласился, не раздумывая.

— Так вот как я здесь оказалась. Он… тоже сердился? — поинтересовалась Вирджиния. Тетя покачала головой.

— Нет, просто очень расстроился. Между прочим, Вирджиния, мне он понравился.

— А я возненавидела его! — объявила Вирджиния. — И до сих пор ненавижу! Теперь, когда мама умерла, у меня нет необходимости оставаться его женой, не так ли?

— Поговорим об этом в другой раз, — предложила тетя Элла Мэй.

— Нет, я хочу поговорить сейчас, — настаивала на своем Вирджиния. — Знаешь ли, тетушка, мама вынудила меня выйти замуж за человека, которого я ни разу не видела, только потому, что ей хотелось показать всем великосветским дамам Нью-Йорка, насколько она выше их. Она стремилась вступить в поединок с миссис Астор, и тут я ничего не могла поделать. Она была непреклонна в своем решении.

— Но ведь ты, безусловно, могла отказаться от брака, — предположила тетя Элла Мэй.

— Я так и сделала, — ответила Вирджиния, — а мама пригрозила, что в таком случае отошлет меня к тете Луизе. Надолго. Пока не исполнится двадцать пять.

— К тете Луизе? — Элла Мэй поднялась и прошлась по комнате, — Как это дурно и отвратительно.

— Так что у меня не было выбора, — продолжала Вирджиния. — Мне пришлось выполнить ее желание. Но я возненавидела этого человека. И никогда, никогда не захочу снова его увидеть!

Впервые в ее тихом голосе прозвучало что-то отдаленно похожее на страсть. Тетя подошла к изголовью кровати и мягким движением вернула Вирджинию обратно на подушку.

— Тебе не следует сейчас ни говорить, ни думать об этом, — сказала она. — Всему свое время. Ты была очень больна, а теперь нужно быть очень разумной и постараться восстановить свои силы. Не беспокойся ни о чем. Все будет хорошо, я обещаю тебе.

Но нервное возбуждение не сразу спало, а потом вдруг Вирджиния фыркнула:

— Должно быть, он меня тоже возненавидел. Он ведь не знал, что ему досталось, пока мы спим не оказались перед епископом. Наверное, мое лицо под той диадемой привело его в шок.

Тетя Элла Мэй присела к Вирджинии на кровать.

— Вирджиния, — начала она, — я тебя люблю. Даже в детстве у тебя было чувство юмора. То, чего так не хватало обоим твоим родителям. Любой, кто умеет посмеяться над собой, мой лучший друг.

— Я не настолько тупа, чтобы не понимать, как я чудовищно выглядела, — усмехнулась Вирджиния. — В то утро мама заставляла меня все время пить то кофе, то шампанское, так что лицо у меня совсем раскраснелось, и я даже не могла дышать под фатой. О, тетушка! Ну почему я родилась такой уродиной? Мама в молодости была хорошенькой — многие говорили, она была прелестной. И папа был красив, правда?

— Они были очень красивой парой, — согласилась тетя Элла Мэй. — Не знаю, Вирджиния, хватит ли у тебя силенок для другого потрясения.

— Что на этот раз? — спросила Вирджиния с легкой тревогой.