Дорогая сестра - Френсин Паскаль Страница 7

– Конечно, ты не волнуешься, – быстро ответила Джессика, осознав, что если кто-то из них двоих нервничал, то это была она.

Ей так хотелось, чтобы этот день прошел для ее сестры благополучно. Иначе просто не должно быть.

Лихо развернувшись, Джессика заняла свободное место на стоянке для учащихся. Она ждала, что Элизабет ей скажет, что она перестала «работать на публику», но Элизабет вышла из машины, так и не прочитав ей лекции о правилах безопасной езды.

Инид Роллинз со всех ног бросилась к своей лучшей подруге, чтобы поздравить ее с возвращением в школу. Ее большие зеленые глаза излучали неподдельную радость, лицо сияло.

– Лиз! – закричала она, крепко обнимая Джессику. – Я просто умирала от желания поговорить с тобой, но Тодд сказал, что все посетители и телефонные звонки тебе противопоказаны. Как я рада тебя видеть!

– Инид, ты сейчас задушишь меня, честное слово, – сказала Джессика, освобождаясь из ее объятий. – Ты просто совсем обалдела. Я Джессика, ты что, не видишь?

Инид быстро опустила руки.

– Но я думала, что ты… – сказала она нерешительно. – А где же Лиз?

– Вон она идет, – ответила Джессика, указывая на фигуру в зеленом, быстро пересекавшую широкий газон.

Элизабет, приветливо помахав своим друзьям, быстро прошла между колоннами и скрылась в здании школы.

Она решила, что до начала первого урока у нее еще достаточно времени, чтобы заглянуть в редакцию «Оракула». Когда она вошла в заваленную бумагами комнату, Роджер Коллинз, молодой симпатичный учитель, выполнявший обязанности куратора школьной газеты, отдыхал за чашкой кофе. Он взглянул на Элизабет с улыбкой, но тут же нахмурился.

– Джессика, я надеюсь, что ты пришла не для того, чтобы сообщить мне, что Элизабет еще недостаточно здорова, чтобы вернуться в школу.

– Мистер Коллинз, вам следовало бы проверить свое зрение, – ответила Элизабет. – Разве вы не узнаете своего аса-репортера, выдающегося автора «Глаз и ушей»?

Челюсть мистера Коллинза слегка отвисла.

– Элизабет?

– Элизабет, – подтвердила она, грациозно опускаясь на стул.

– Ну, в таком случае небольшой удар по голове всем нам пошел бы на пользу, – сказал он. – Ты выглядишь великолепно, и я рад, что ты вернулась. Мы все скучали по тебе.

– Вы тоже неплохо выглядите, – сказала Элизабет.

Каждая девчонка в Ласковой Долине с ней охотно бы согласилась. Роджер Коллинз был самым популярным учителем не только потому, что интересно вел уроки. Многие девочки ничуть не возражали бы, если бы он уделил им немного внимания и после занятий.

– Хотите – верьте, хотите – нет, мистер Коллинз, – продолжала Элизабет, – но я очень скучала по этой пыльной комнате и по атмосфере всеобщей истерии, которая царит здесь в последние минуты перед выпуском газеты.

– Ну, все это здесь осталось в том же самом виде и ждет тебя.

Затем, сразу став серьезным, он добавил:

– Наверное, пребывание в больнице было для тебя тяжелым испытанием.

– Не все было так плохо. – Элизабет одарила его очаровательной улыбкой. – В больнице Фаулера есть очень симпатичные врачи и интерны. И некоторые сестры смотрятся очень неплохо, если вас это интересует.

Второй раз за это утро мистер Коллинз открыл рот от изумления.

– Я пошутила, мистер Коллинз, – сказала Элизабет и усмехнулась. – Я, пожалуй, пойду. Не хочу опаздывать на свой первый урок. Увидимся позже. – С этими словами она вышла.

– Увидимся. С возвращением, Элизабет! – растерянно сказал он ей вслед.

Мистер Коллинз был в тот день не единственным человеком в школе, которого подвело зрение. И учителя, и ребята постоянно принимали Элизабет за Джессику. Элизабет это ничуть не беспокоило, но Джессика была настолько сбита с толку, что в конце концов сама начала сомневаться, Джессика ли она на самом деле.

Остальные две недели немногим отличались от того первого дня. Элизабет больше не надевала зеленого мини-платья, но она каждый день появлялась в новом наряде.

– Наверное, мама решила обновить весь твой гардероб, – сказала Джессика не без зависти.

– Просто несколько вещей, которые мне были необходимы, Джес. И не тебе говорить об этом. Ты всегда ухитрялась выпросить у нее намного больше платьев, чем я.

– Но тебе они никогда не были нужны, – возразила сестра.

– А теперь они мне нужны.

«Почему все это мне так не нравится?» – подумала Джессика.

Только мысль о предстоящей вечеринке у бассейна, которую они с Элизабет устраивали в субботу, поддерживала в ней присутствие духа всю эту неделю.

Субботний день она провела на пляже, играя с ребятами в волейбол, стараясь подольше побыть на солнце, чтобы загар приобрел нужный оттенок, и испытывая чувство жалости ко всем людям, не живущим в Южной Калифорнии. С тем же чувством жалости смотрела она и на Тодда Уилкинза, явно не получавшего никакого удовольствия от пребывания на пляже.

– Я думал, что Лиз придет с тобой на пляж, Джес.

– Она отдыхает дома, чтобы быть в форме сегодня вечером. Она ведь все еще немного слаба.

– Вот как!

– Почему такое мрачное выражение лица, Тодд?

Тодд сощурился, взглянув на яркое солнце, а затем пожал своими широкими плечами.

– Мне почему-то ни разу не удалось побыть с Лиз наедине. Каждый раз, когда я виделся с ней на этой неделе, она была слишком занята, чтобы поговорить со мной.

– Ну она же действительно занята! Господи, ей приходится очень много работать, чтобы догнать остальных.

– Я думаю, ты права, но мне бы хотелось…

Джессика в раздражении покачала головой.

– Конечно, я права. У тебя будет более чем достаточно времени, чтобы побыть с ней наедине сегодня вечером.

При мысли о том, что сегодня он сможет остаться с Элизабет наедине, Тодд улыбнулся.

– Да, сегодняшний вечер будет прекрасным.

Ближе к вечеру Джессика вошла в кухню, радостно напевая. Элис и Нед Уэйкфилд уехали по своим делам на весь вечер и разрешили дочерям провести эту вечеринку без их родительского наблюдения.

– Мы знаем, что вполне можем вам доверять, – сказали они.

Джессика как раз размышляла о том, должна ли она сейчас подняться и разбудить Элизабет, когда зазвонил телефон.

– Алло?

– Привет, Джес, это я.

– Лиз? Я думала, что ты наверху.

– Я в торговой аллее, Джес. Пожалуйста, не сердись, я вспомнила, что должна сделать что-то очень важное.