Испытание любви - Хелен Бьянчин Страница 7

— Уверена? — настойчиво переспросил Коста. Он еще сомневается, подумала Мей. Да Антонио в подметки ему не годится!

— Абсолютно. Даю тебе честное слово.

— Благодарю.

— Вот он, рецепт счастливого брака!

— Цинизм тебе не к лицу, дорогая, — усмехнулся Киприади.

— Мне в самом деле нравится наша взаимная искренность. По-моему, очень ценное качество.

— С этим трудно спорить, солнышко. Обратная дорога домой не заняла много времени. Вскоре «порше» свернул в знакомую тенистую аллею, и спустя несколько минут супруги вошли в дом.

— Ты должна назвать мне имя клиентки, которая подвела тебя, — сказал Коста, когда они уже были внутри. — Я разберусь с этим делом.

— Ни за что! Сама справлюсь.

— Но почему? Ведь мне совершенно не трудно, да и гораздо привычнее заниматься подобными проблемами.

Мей смерила его взглядом.

— Потому что я независимый человек.

— И очень упрямый, — дополнил Коста.

— Нет, просто самодостаточный. Обещаю: если не смогу справиться с этим, обязательно обращусь к тебе.

И на том спасибо, хмыкнул про себя Киприади.

— Мы и дальше будем препираться или все-таки отправимся в постель? — саркастически поинтересовался он.

Мей вдруг очень захотелось повернуться к мужу спиной и подняться по ступенькам в гордом одиночестве. Однако отказ Косте одновременно означал и отказ себе. А Мей сильно нуждалась в его успокаивающих прикосновениях, в осознании принадлежности ее тела этому человеку. Она испытывала потребность ощутить под покровом ночи, что Коста видит в ней нечто более важное, чем просто удобную спутницу жизни. Ей не хотелось потерять иллюзию реальности их брака, ведь гораздо удобнее думать, что союз с Костой основан на чем-то несравнимо большем, нежели хороший секс.

— Конечно, пойдем в постель, — кивнула Мей.

— Негодница! А если я устал?

Мей сморщила нос.

— В самом деле? Ну, тогда я не стану зря расходовать твои силы.

Коста рассмеялся, взял ее за руку и повел в спальню.

— Посмотрим, кто первый запросит пощады!

Я, подумала Мей спустя несколько минут, когда ее дыхание участилось из-за того, что муж потянул вниз молнию на спинке платья. В этом действии содержалось обещание чувственного, блаженства. Коста обладал восхитительной проницательностью, позволявшей угадывать самые тайные желания жены и удовлетворять их.

Причем весьма искусно, добавила Мей про себя, когда платье упало на пол и кончики пальцев Косты начали путешествие по ее обнаженной коже в поисках резинки трусиков, которые вскоре разделили участь вечернего наряда.

Туфли Мей сбросила сама. Затем она занялась одеждой мужа. На нем было слишком много всего. Мей сняла с Косты пиджак, развязала галстук и нетерпеливо расправилась с пуговицами на рубашке.

Киприади припал губами к чувствительной ямке на шее жены, и от этой точки пошли волны изысканного наслаждения. А Коста принялся дразнить Мей языком, периодически легонько покусывая за мочку уха.

Вскоре мужская рубашка упала на ковер, а женские пальцы занялись пряжкой на ремне и молнией на брюках. Коста тоже внес вклад в собственное раздевание: он стащил туфли и носки. Она сдвинула вниз трусы Косты, восхищенно ахнув при виде свидетельства его желания. Мей всегда поражала способность этой части мужского тела приводить ее в исступление. Не в силах справиться с искушением, она легонько провела кончиками пальцев вдоль всей бархатистой поверхности этого органа.

— Дорогая, — сдавленно произнес Коста, — если ты не желаешь, чтобы я толкнул тебя на кровать и взял без всяких прелюдий, лучше прекрати это.

Мей подняла голову и лукаво взглянула ему в глаза, продолжая действовать рукой.

— Полагаешь, это возможно?

— Господи Иисусе! — хрипло выдохнул Киприади, решительно притягивая жену к себе.

Его поцелуй взбудоражил все ее чувства, задел тончайшие струны души. Она совершенно лишилась власти над собой. Остался только этот человек, восхитительное мгновение, которое они вместе переживали, и наплыв эмоций, столь захватывающих, что голова шла кругом.

Собственное тело в этот миг казалось Мей хорошо настроенным инструментом, на котором играл музыкант-виртуоз. Оно пребывало в экзальтации, чутко отзываясь на малейшее прикосновение мастера.

Мей обожала объятия Косты, мощь его тела и страсть, не без труда обуздываемую силой воли. Иногда этот контроль безумно хотелось нарушить. Интересно, каково было бы заняться с Костой любовью без всяких внутренних ограничений? Добраться до самого сокровенного нутра его мужской сути и заставить взять себя со всей первобытной, не знающей границ жадностью?

Боже правый, одна только мысль об этом ввергает в трепет и превращает кровь в пылающую лаву!

Губы Косты тронули висок жены, словно он хотел показать, что понимает, какой огонь сжигает ее изнутри. В этот раз именно она взлелеяла его страсть, возвела желание в невыносимо пронзительную степень, а потом сама же утолила во время чрезвычайно сладостного единения, после которого они остались лежать, покрытые испариной и задыхающиеся.

— Ведьма… — хрипло констатировал Коста, прежде чем прижаться губами к ее груди.

— Ммм… — удовлетворенно и лениво согласилась Мей. Однако в следующую секунду с ее губ слетел судорожный вздох: это Коста принялся ласкать языком и покусывать вздыбленный розовый сосок.

Вдоволь насладившись игрой, Киприади вдруг резко поднялся с кровати, подхватил жену на руки и понес в ванную, под душ. Некоторое время Коста и Мей нежились под ласковыми струями теплой воды. Затем вытерлись большими махровыми полотенцами и вернулись в постель, спать.

Однако Мей не удалось как следует отдохнуть. Почти сразу же ей стали сниться какие-то странные, неприятные сны, заставлявшие ее тревожно метаться по подушке. Успокоение пришло лишь тогда, когда спальню осветили первые солнечные лучи. Дыхание Мей выровнялось, уголки губ едва заметно изогнулись в улыбке.

Она не осознавала, что причиной этому стало успокаивающее поглаживание находившегося рядом мужчины. Коста проснулся рано и долго лежал, наблюдая за тревожным сном жены. У нее были утонченные черты лица и шелковистая кожа, подобной которой Киприади не ветречал ни у одной из женщин, когда-либо побывавших в его постели. Густые волосы Мей тяжело рассыпались по подушке, кончики длинных ресниц изгибались. Коста невольно задержал взгляд па припухших розовых губах жены, прежде чем перевести его на изящные руки и обручальное кольцо с крупным бриллиантом — свидетельство того, что эта женщина принадлежит ему, Киприади.

Мей выглядела слабой, но это впечатление было обманчивым, потому что она обладала немалой внутренней силой, а также искренностью, исключавшей всякую возможность обмана.