Помиримся... у алтаря? - Энни Уэст

– Боюсь, что последняя аудиторская проверка выявила некоторые… расхождения.

Джонас посмотрел на свой широкий письменный стол и нахмурился, глядя, как заерзал под его взглядом финансовый директор. Какие расхождения могли заставить Чарльза Баркера так заметно нервничать? Он был самым лучшим, ведь Джонас нанимал только профессионалов. Ему не хватало терпения работать с отстающими. Баркер орудовал своей частью бизнеса Джонаса, как хорошо отлаженный механизм.

– И большое расхождение?

– Ну, с финансовой точки зрения не слишком. – Баркер покачал головой.

Поскольку совокупные активы компании достигли отметки в несколько миллиардов, Джонас должен был бы почувствовать облегчение, но, глядя, как Баркер ослабил узел галстука, напрягся.

– Выкладывай, Чарльз.

Чарльз постарался улыбнуться, но улыбка больше походила на болезненную гримасу, когда он повернул свой ноутбук к Джонасу.

– Вот. Две верхние строчки.

Джонас посмотрел на верхнюю строчку – перевод в несколько тысяч фунтов. Под ним еще один транш, на гораздо большую сумму. И все, никаких подробностей.

– Что это?

– Вывод средств с твоего инвестиционного счета.

Джонас снова нахмурился. Он использовал этот счет только для того, чтобы переводить денежные средства между инвестиционными проектами.

– Кто-то получил доступ к моему счету?

Ответ был очевиден. Джонас не снимал деньги с этого счета. Ежедневные расчеты производились с других счетов, и, хотя суммы были довольно значительными, все же недостаточные, чтобы соответствовать его обычным инвестициям.

– Мы их проследили.

Разумеется, Баркер это сделал прежде, чем предъявить эту проблему Джонасу, ведь это его работа.

– И?.. – Любопытство Джонаса возросло.

– Ты ведь помнишь, что этот счет изначально создавался как часть семейного предприятия?

Как он мог забыть об этом? Отец передал Джонасу бразды правления семейным бизнесом, сам номинально оставаясь старшим партнером. Но они оба знали, что именно благодаря таланту Джонаса в инвестировании и его всепоглощающей жажде успеха компания, едва державшаяся на плаву, превратилась в успешный инвестиционный бизнес. Они упивались успехом компании, пока пути отца и сына не разошлись.

– Я помню, – проговорил Джонас, почувствовав кисловатый привкус во рту от неприятных воспоминаний.

– Снятие денег было произведено с помощью старой чековой книжки, которая якобы была уничтожена. Расследование показало, что эта книжка когда-то принадлежала твоему отцу…

– Я тебя понял, – кивнул Джонас и посмотрел в окно на деловой центр Лондона.

Отец. Джонас не называл его так с самого детства, когда понял, каким человеком был Пирс Девесон. Джонаса совершенно не удивило, что старик нашел способ незаконно получить доступ к активам сына. Удивительным было то, что он не воспользовался им раньше.

– Значит, Пирс…

– Нет! – Баркер выпрямился, когда Джонас снова посмотрел на него. – Мне жаль, но у нас есть все основания полагать, что это был не твой отец. Посмотри. – Он положил перед Джонасом несколько ксерокопий.

Джонас взглянул на бумаги. Два чека с размашистой подписью отца. Только одна была не подписью Пирса Девесона. Они были достаточно похожими, чтобы обмануть незнакомца, но ему оригинальная подпись была слишком хорошо знакома, чтобы заметить подделку.

– Посмотри на даты.

Джонас взглянул и почувствовал себя так, словно получил удар под дых. Неприятно думать, что отец воровал у него деньги, но это… Джонас покачал головой.

– Второй чек датирован следующим днем после смерти твоего отца.

Джонас молча кивнул. На протяжении многих лет Пирс был темным пятном на репутации семьи. Он жил со своей новой пассией в кичливой безвкусной роскоши, щеголяя среди пользующихся сомнительной славой богачей. Они не обращали ни малейшего внимания на вред, который причиняли людям. Когда Пирс умер, Джонас не почувствовал ровным счетом ничего: ни сожаления, ни печали, ни даже облегчения. Он хотел почувствовать хоть что-то, но в течение нескольких недель в его душе не было ничего, кроме пустоты.

– Значит, это не отец, – ровным голосом проговорил Джонас, хотя кулаки его сжались.

– Нет. Мы проследили преступницу. Она оказалась не слишком умной, учитывая дату на чеке, – быстро проговорил Баркер, очевидно желая поскорее покончить с этим разговором. – Это госпожа Руджеро. Она живет… Вот ее координаты.

Баркер протянул ему листок с адресом парижской квартиры Пирса, в которой он жил со своей любовницей, Сильвией Руджеро. Джонас помедлил, пальцы его заметно дрожали.

– Значит, – Джонас откинулся на спинку кресла, – потаскуха моего отца думает, что может доить нашу семью даже после его смерти. – Его голос был полностью лишен каких-либо эмоций, хотя глубоко внутри его полыхало пламя с трудом сдерживаемого гнева.

Неужели эта женщина действительно думала, что все сойдет ей с рук после того, что она причинила семье Девесон? Не может же она быть настолько глупа!

Он помнил Сильвию Руджеро так ясно, словно видел ее только вчера: сексуальная фигура, яркие глаза и темные волосы. «Ходячий секс», как охарактеризовал ее один из друзей Джонаса, когда Сильвия еще была экономкой в их доме. И он был прав: даже простая униформа не могла скрыть природной сексуальности этой женщины.

Всего за несколько недель отец Джонаса отвернулся от своей семьи и ответственности, сбежав с собственной экономкой и поселив ее в своей роскошной парижской квартире. Спустя четыре месяца мать Джонаса была найдена мертвой. Случайная передозировка, как сказал коронер. Но Джонас знал правду. Его мать не вынесла предательства человека, которого любила, и добровольно ушла из жизни.

Джонас сделал глубокий вдох, наполняя кислородом стесненные легкие. Женщина, повинная в смерти его матери, снова нанесла удар. И она имела наглость считать, что сможет его облапошить!

Бумага в руке Джонаса захрустела, когда он скомкал ее в кулаке. Он так сильно стиснул зубы, что заболела челюсть. Он никогда не тратил энергию на слова, потому что действия были гораздо эффективнее.

Целых шесть лет он отвергал саму мысль о мести. Он поднялся выше этого соблазна, похоронив себя в работе, отказавшись от любых контактов с Пирсом и его любовницей. Но сейчас… Это была та самая соломинка, которая сломала верблюду спину.

– Оставь это мне, Чарльз. – Джонас медленно улыбнулся. – Не нужно сообщать о мошенничестве. Я лично с этим разберусь.

Равенна с отчаянием осматривала квартиру. Большую часть обстановки, так хорошо ей знакомой, заменили подделки: от золоченых стульев до лиможского фарфора. Мама всегда умело сводила концы с концами, даже в трудные времена.