Украденная беременность - Соня Мишина Страница 69

— Да, — Фаина даже слегка развела руками.

— Тогда мой младший коллега проведет вас до дома.

— Хорошо, спасибо, — по тону говорившего женщина поняла, что от конвоя отказаться не получится, а затягивать переговоры, когда ее ждет, сгорая от тревоги и нетерпения, любимый мужчина, не хотелось.

Убедившись, что дочь подполковника Лазарева успешно прошла КПП и направилась в глубь поселка в сопровождении одного из караульных, Руфус, не выходя из тени, дошел до дожидающегося его авто, уселся рядом с напарником, буркнул: «Поехали, Таран».

Фаина торопилась, как могла. Шагающий рядом парень из охраны время от времени поддерживал ее под локоть. У калитки с электронным затвором, ведущей на территорию коттеджа Лукьянова, молодая женщина все же уговорила своего конвоира предоставить ей самостоятельно одолеть последние метры пути. Тот нехотя отступил, и Фая, наконец-то избавленная от любого сопровождения, поспешила в дом.

Отперла дверь своим ключом, вошла в слабо освещенный парой настенных светильников холл. Хотела уже позвать Лукьянова, но тут он появился сам — вышел, почти выбежал из своего кабинета: бледный даже при вечернем свете, измученный, с резко заострившимися чертами лица, со спутанными волосами…

***

…Если бы кто-то спросил Федора, как он жил эти два дня, он вряд ли смог бы рассказать что-то внятное. Нет, внешне все выглядело почти нормально: он как-то справлялся с повседневными делами, проводил традиционные планерки и совещания, что-то проектировал, тестировал, отлаживал новые программные продукты вместе со своей талантливой командой айтишников и прочих специалистов.

Но внутри он словно замер, заморозился, застыл, как муха в янтаре, перестал ощущать время — оно словно перестало существовать. Или оно — или он сам…

Мучительнее всего было вечером: пустой, какой-то вмиг осиротевший дом угнетал своей тишиной. Приставленный к Федору бодигард** из СБ валялся на диване в комнатке для наемного персонала на первом этаже, хрупал то попкорном, то чипсами и часами втыкал в экран телевизора, настроенного на канал «Боец».

Федор тоже «втыкал» — в экран монитора. То пересматривал видео, которое переслали ему от Фаины, то бездумно пялился на изображение, которое передавали на экран камеры видеонаблюдения, установленные над воротами его коттеджа. Так он сидел вчера, пока не уснул прямо в кресле. Так собирался сидеть сегодня.

В одиннадцатом часу вечера мужчина незаметно для себя задремал. Проснулся от хлопка входной двери, который донесся до него через открытый нараспашку вход в кабинет. Сам не понимая зачем, подорвался, поспешил в холл. Выбежал — и замер на несколько мгновений: опасался поверить своим глазам.

Да, Фаина обещала вернуться через два-три дня, но сегодня Лукьянов ее уже не ждал. Однако вот она, перед ним — живая, румяная с мороза, взволнованная! Стоит, расстегивает свою коричневую дубленку и пытается улыбнуться ему неловко и смущенно.

Федор мотнул головой, теряя очки, которые отлетели куда-то в сторону, в пару шагов одолел те метры, что все еще отделяли его от Фаины. Сгреб женщину в объятия, уткнулся носом в пахнущую морозом макушку — и замер…

***

Фаина ожидала чего угодно, только не вот этих молчаливых тесных объятий, сопровождаемых судорожным прерывистым дыханием.

— Федь, — попыталась отстраниться, заглянуть в лицо Лукьянову, чтобы извиниться.

Федор не отпустил, прижал еще крепче, почти застонал, словно от боли. Фая обмякла. Поняла вдруг, что любимому мужчине не слова сейчас нужны. Поэтому просто обхватила его руками, прижалась щекой к груди, которая ходила ходуном, словно работающий на полную мощь насос. Обняла — и замерла, дожидаясь, когда Лукьянов справится с собой. Ждать пришлось долго. Фаина даже перегреваться начала во все еще не снятой дубленке.

— Федь, мне жарко, — пожаловалась она, не шевелясь.

Лукьянов ответил не сразу.

— Жарко, — повторил так, будто не понимая смысла услышанного. — Жарко?..

Он, наконец, немного ослабил хватку, отодвинулся на расстояние вытянутой руки.

— Сейчас… помогу… — он раздел и разул Фифу, как ребенка, подхватил на руки и понес в гостиную.

Там уселся на диван, пристроил Фаю у себя на коленях и вновь прижал к себе.

— Ты сильно зол на меня, Федь? — рискнула спросить она.

— Мм, — Федор повел головой, и было непонятно, «да» это или «нет».

— Прости… — совсем поникла Фаина.

— Молчи, женщина, — неожиданно низким, хриплым голосом приказал Федор, приподнял за подбородок ее голову и принялся целовать Фаю.

Если бывает поцелуй-наказание, то это был именно он: жесткий, злой, болезненный. В нем смешались злость, страх, страсть и отчаянная жажда.

— Прикую наручниками… будешь ходить за мной… как на поводке… — рычал Федор, когда отрывался от мягких, не пытающихся сопротивляться, женских губ, чтобы перевести дыхание.

Фаина в ответ только постанывала, сжимая пальцы на напряженных мужских плечах: страсть Лукьянова захватила ее, закружила голову, заставила сильнее биться и без того стучащее взволнованно сердце.

— Пойдем… наверх… — ловя ртом раскаленный дыханием Лукьянова воздух, произнесла она.

Федор не ответил: спустил ее с колен, встал сам, взял за руку и повел на второй этаж.

— Буг, доложи Рахметову, что Фаина Иннокентьевна вернулась, — заглянул по пути в комнату, где отдыхал охранник. — Мы наверху, нас не беспокоить!

— Понял. Принял, — Буг едва успел договорить, как дверь захлопнулась, и из-за нее донеслись удаляющиеся шаги.

Фая, хоть и принимала душ утром, но после длинной дороги вновь мечтала освежиться. Не в силах отпустить женщину от себя хотя бы на шаг, Федор пошел с ней.

— Помогу тебе помыться, — сообщил таким тоном, что Фифа поняла: возражения не принимаются.

— Ну, и я тебе спинку потру, — пошутила игриво.

— Надеюсь, не только спинку, — вроде бы в шутку, но при этом совершенно без улыбки отозвался Лукьянов.

Фаина услышала его просьбу и выполнила ее с огромным удовольствием: она и сама соскучилась по Федору и близости с ним.

— Ужинать будешь? — спросил мужчина уже потом, когда они вдвоем лежали на кровати в его спальне: усталые, удовлетворенные, счастливые. — Извини, я как-то не подумал позаботиться об этом раньше.

— Не откажусь. — Фая приподнялась на локте, потерлась носом о нос Федора. — Есть что-то готовое?

— Есть, только разогреть нужно.

После ужина они снова уединились в спальне Лукьянова, и усталая Фаина почти сразу провалилась в сон. Следом уснул и Федор: бессонница, мучившая его две ночи, внезапно исчезла, словно и ее не было.