Дворец иллюзий - Читра Банерджи Дивакаруни Страница 68

— Я так и знала, что добром это не кончится, когда ты стала ходить туда каждый день. Так нет же, тебе нужно обязательно поступать не так, как другие. Может, завтра тебе лучше остаться со всеми женщинами в палатке? Ты ведь уже не так молода.

— Со мной все в порядке, — сухо обронила я, боясь сказать что-нибудь лишнее.

В тот вечер все разговоры были о Карне. Юдхиштхира заявил, что теперь, когда Бхишма был сражен, Карна будет сражаться на поле боя. Он, однако, отклонил предложение Дурьодханы возглавить армию.

Я бросила тайком взгляд на Кунти. Я успела заметить на ее лице разочарование, облегчение и гордость, прежде чем она спрятала все эти эмоции под своей обычной маской равнодушия.

И я, стараясь придать голосу ровный тон, спросила:

— Почему он отказался?

— Он сказал, что Дрона, как более старший и опытный, более достоин этой чести, — ответил Бхима. — Хотя я бы на его месте не стал бы упускать такой шанс, кто знает, сколько нам отмерено судьбой?

Арджуна весь вечер молчал. Я думаю, что он не мог выбросить из головы Бхишму. Но в ответ на слова Бхимы он ответил, что не может дождаться поединка с Карной, чтобы убить его.

Я заметила, как Кунти вздрогнула в эту секунду, но тут же взяла себя в руки. Вскоре она уйдет в палатку, даже не закончив свой ужин, сославшись на боль в коленях. И тогда она покажется мне еще более состарившейся.

Мой гнев немного поутих. Я вспомнила, что в детстве я испытывала жалость к неизвестной матери Карны. Когда Кунти родила его, она была еще совсем молода и напугана, рядом с ней не было никого, чтобы довериться. Смогла бы я на ее месте поступить по-другому? Да, она заставила Карну страдать, но при этом страдала и сама. А теперь было слишком поздно. Если она скажет Юдхиштхире о том, что Карна его брат, он не сможет сразиться с ним. Юдхиштхира даже мог отказаться продолжать войну, ибо он не смог бы допустить братоубийства. Поэтому все, что ей оставалось — наблюдать, как братья будут убивать друг друга. Неудивительно, что она попыталась принести меня в жертву, чтобы предотвратить эту беду.

Я вспомнила свой сон, в котором плачущий Карна целовал руки Кунти. Если даже он смог простить ее, почему я не могу хотя бы попытаться сделать то же самое?

Я пошла за ней в палатку. Она плакала, лежа на тюфяке лицом вниз. Услышав мой голос, Кунти торопливо вытерла слезы и посмотрела на меня.

— Что ты хочешь? — резко спросила она.

Я увидела, что под ее маской гордости скрывается беспомощная женщина. Я сказала, что у меня есть бальзам из куркумы и шаллаки ^[26], который отлично помогает от боли в суставах, и если она хочет, я принесу ей его. Кунти уставилась на меня с подозрением, но потом наконец кивнула. В этот момент я впервые почувствовала себя ее невесткой, потому что я делала то, о чем она не просила. Я натирала ее ноги до тех пор, пока ее тело не расслабилось под моими пальцами и она не задремала. Тогда я подумала, что тайна Кунти стала и моей тоже. И я решила, что сохраню ее в своем сердце навсегда.

Запах бальзама ввел меня в некое подобие транса. Когда я массировала ноги Кунти, мне показалось, что я вижу в ночном небе огромную паутину, которая, сияя белым светом, дрожала от каждого нашего поступка. Карна попался в нее так же, как и я, Кунти, мои мужья, Бхишма и даже Дурьодхана с Духшасаной. Я не знала, как нам выпутаться из этой паутины. Наши ничтожные желания только лишь усугубляли наше положение. Мне вдруг стало так жаль нас всех, барахтающихся в этих липких нитях.

Я попыталась задержать это чувство. Догадываясь, что оно должно было мне указать на что-то, но оно внезапно исчезло. Потому что ни одна истина не открывается тому, кто не обладает спокойствием в душе.