Самая долгая ночь - Андрия Уильямс Страница 68

– Знаешь, а у меня появилась идея, – оживился Эсром. – Когда ребенок немного подрастет, ты сможешь устроиться спасателем при бассейне.

После небольшой паузы женщина повернулась к нему, пытаясь осознать, что же она сейчас услышала.

– Я могла бы стать спасателем?

Он говорил немного неуверенно, словно боялся, что она найдет его предложение смехотворным или появится еще какой-то нюанс, который он не учел.

– Ну, знаешь, им все время нужны спасатели. А в свободное время сотрудники могут плавать в бассейне сколько душе угодно.

– Спасибо, – откликнулась Нэт.

В порыве глупого безумия ей на долю секунды захотелось поцеловать его. Нэт потеряла голову от странной радости, вызванной победой Дон Фрейзер, от одиночества и меланхолической жалости к себе, от ветра и палой листвы, скапливающейся на подоконниках и ступеньках.

Молодой человек внимательно смотрел на нее:

– С тобой все в порядке, дорогуша?

Его голос был невыносимо добрым и ласковым. Нэт не смогла устоять перед соблазном. Она опустила голову ему на плечо и взяла за руку. Эсром замер. Она слышала, как его сердце громко стучит под рубашкой. Его рука застыла в воздухе, как будто одеревенела. Он обнял ее за плечи, с ним было хорошо и уютно. Нэт пребывала в полной гармонии с собой, получая удовольствие от ощущения близости. Она стала медленно, почти незаметно придвигаться ближе, чтобы наконец прижаться к нему. Через рубашку женщина ощущала тепло его тела. Это был затаенный экстаз, вызванный глубокой привязанностью. Даже сейчас, в состоянии, казалось бы, полного покоя, она чувствовала, как сердце вырывается из груди. Состояние было настолько новым, настолько желанным и прекрасным! Конечно же, ничего плохого в этом не было. Они продолжали смотреть телевизор: Дон Фрейзер, Крис фон Зальца и Натали Стюарт взошли на пьедестал. Из динамиков донесся тяжеловесный незамысловатый австралийский гимн, которого раньше никто из них не слышал.

Джинни

Джинни обожала свой дом, если нигде поблизости не маячил муж, поэтому она не расстроилась, узнав, что он на неделю улетает в командировку в Гренландию – на забытую богом военную базу. За неделю, что его не будет, надо устроить небольшую передышку. Когда ей выпадало такое счастье, отдых казался почти роскошью. Она могла пару дней не пылесосить, а вечером, уложив Анджелу спать, в одиночестве ужинала консервированным томатным супом и смотрела телевизор до полуночи, пока не прекратится вещание и не погаснет экран. Без мужа Джинни могла себе это позволить.

Куда бы ни заносило Митча, он регулярно звонил домой. Джинни находила это странным и раздражалась, тем более что, живя с ней в одном доме, он неделями не испытывал потребности общаться. Но временами Митч был сентиментальным. Похоже, лишь долгие отлучки заставляют его ценить семью. Или ему просто нравится демонстративно звонить жене, чтобы другие видели? Возможно, ему казалось, что так он выглядит ответственным и твердо стоящим на ногах мужчиной. Джинни знала, что в глубине души ему плевать на нее.

Как и предполагалось, муж позвонил в пятницу во время ужина.

– Митч, – ответила она на звонок, стараясь придать голосу как можно больше тепла. На самом деле она была крайне недовольна, что провод телефона слишком короткий и не позволяет подойти к мини-бару и налить себе в очередной раз.

– Привет, миледи! – услышала она дурашливый голос Митча. – Как жизнь на материке?

– Все хорошо, дорогой. Мы сейчас заканчиваем ужинать.

– Что у вас на ужин? – поинтересовался муж.

Джинни вздохнула. Он вел себя как заключенный, страстно желающий узнать, что люди едят на свободе. Он отсутствовал всего неделю, и, слава богу, там его неплохо кормят.

– Томатный суп, – ответила Джинни.

На самом деле суп ела только Анджела, а она ужинала белым хлебом и тушеной фасолью, но описывать все блюда было бы слишком долго. Джинни взглянула на дочь. Анджела сосредоточенно подталкивала фасолины к краю тарелки, а затем одну за другой сбрасывала вниз, как леммингов с обрыва.

– Анджела! – вздохнула Джинни. – Если ты закончила, можешь быть свободна.

– Что случилось? – почти кричал в трубку Митч.

– Как там в Гренландии? – спросила она.

– Холоднее, чем у ведьмы сиська! ^[57] – захохотал Митч. – Мы живем подо льдом в тоннелях.

– Там красиво? – без особого интереса спросила Джинни. – Мне кажется, в Гренландии должно быть очень красиво.

– Нет, черт возьми! – ответил Митч. – Ты считаешь кубик льда красивым?

– Возможно, – предположила Джинни.

– Ну а здесь некрасиво. Люди все какие-то психованные и странные. А еще нет ни одной женщины на две сотни миль вокруг.

– Мне кажется, это всем только на пользу.

– Кстати, я встретил там нашего старого друга.

Джинни оживилась:

– И как поживает ужасный Кольер?

– Сама любезность, как всегда…

Митч замолчал, ожидая реакции. Он старался казаться остроумным, и ему хотелось, чтобы Джинни оценила его чувство юмора. Жена издала сухой смешок, только чтобы ему угодить. Этого, по-видимому, он и ждал, потому что сразу же начал рассказывать дальше:

– Кольер ходит будто рукоятку метлы проглотил, а его одежда даже не догадывается, что ее сняли с вешалки.

Теперь Джинни рассмеялась вполне искренне:

– Митч!

– Серьезно. Он там как раз на своем месте. Идеальное место для парня. Не могу придумать лучший пейзаж, на фоне которого он выглядел бы более органично.

Митч на этот раз на самом деле был остроумен и произвел на нее должное впечатление.

– Ну, ты там всего-то на несколько дней, – успокоила его Джинни. – Потом тебе не доведется видеть бедолагу по крайней мере некоторое время.

– Какая жалость, что его милая женушка ожидает дома, – продолжал муж, заглушив ее последние слова. – И что она только в нем нашла? Как ты думаешь?

– Для меня это тоже загадка, – призналась Джинни, теперь уже почти не ревнуя мужа к Нэт.

Женщина взглянула на свои ногти, затем в окно. На улице тихо. Все, словно по команде, разошлись по домам ужинать.

– Кажется, она не особенно по нему скучает.

– О чем ты?

– Ни о чем, – осеклась Джинни и раздраженно крикнула куда-то в коридор: – Анджела! Что ты там делаешь?

В ответ послышалась приглушенная невразумительная речь, но Джинни сочла, что, если дочь может говорить, значит, все в порядке.

– Что ты имела в виду, когда сказала, что она не особо по нему скучает?