Соблазненный обольститель - Изобел Карр Страница 67

Резко повернувшись, он зашагал по коридору. Оставшиеся гости смущенно топтались перед дверью Марго. Все они старались не встречаться глазами с Роулендом. Марго стояла, прислонившись к стене, медленно поглаживая уродливого пса, признавшего в ней хозяйку.

Карлоу успел скрыться.

– Если кто-то из вас увидит Карлоу, прежде чем он попадется мне на глаза, передайте мерзавцу, что жить ему осталось недолго, – произнес Роуленд, подойдя ближе. Остановившись возле сестры, он ласково отвел темный локон с лица Марго и вытер ладонью слезинку, скатившуюся по ее щеке. – Оденься, дорогая, – добавил он. – Мы уедем, как только запрягут экипаж.

Графиня кивнула и, взяв с собой собаку, проскользнула в спальню. Гости разбрелись по своим комнатам, Роуленд проводил их угрюмым взглядом. Его приводило в бешенство всеобщее осуждение. Пусть они с сестрой пользовались скверной репутацией, на этот раз ни он, ни Марго ни в чем не провинились.

Роуленд натягивал сюртук, когда появился камердинер с полотенцем и лоханью с горячей водой. Мартина разбудили среди ночи, приказав готовиться к отъезду, однако тот держался с обычной церемонной предупредительностью, необычность положения выдавала лишь щетина на его щеках и немного небрежно повязанный галстук. Увидев, что хозяин надевает сюртук, слуга поспешно пришел ему на помощь.

– Экипаж будет готов с минуты на минуту, сэр.

Роуленд подождал, пока Мартин его побреет, потом рассеянно повязал галстук, пока камердинер собирал бритвенные принадлежности. Погруженный в мрачные мысли, Роуленд прошелся по комнате. На смену гневу пришла опустошенность. Он не хотел уезжать, но вынужден был покинуть Холиншед ради Марго. Он понимал: для нее так будет лучше. Его раздирало желание разыскать Карлоу и скормить его труп воронам.

Достав из кармана кошелек, Роуленд вручил Мартину пригоршню монет и мятых банкнот.

– Раздайте деньги слугам, отвезите в Лондон горничную графини и позаботьтесь о нашем багаже.

Кивнув, камердинер повернулся, чтобы взять шляпу Роуленда. Поправив перья и ленты на шляпе, он передал ее хозяину вместе с перчатками. Когда Роуленд вышел из комнаты, в коридоре не было ни души. Что ж, хорошо. Джентльмены не оставили ему возможности попрощаться, как того требует обычная вежливость. Он постучал в дверь Марго. Ему отворила камеристка с пылающим от гнева лицом.

Роуленд вошел в комнату, Марго встретила его слабой улыбкой.

– Пришло время отряхнуть пыль Норфолка с ног своих? – спросила она.

Роуленд взял сестру под руку. Глаза ее покраснели, веки опухли. Марго не заслужила такого унижения. Как и Роуленд, она стояла у Карлоу на пути, и негодяй ловко избавился от них обоих. Наверняка существовал способ посчитаться с подлецом и одержать победу, но пока Роуленд не видел выхода. Мысли путались, в голове стоял густой сизый туман. Хотелось лишь одного: прикончить мерзавца Карлоу.

В пустом холле навстречу Роуленду с сестрой выступил один лишь дворецкий с бесстрастным, лишенным всякого выражения лицом. Он проводил их к экипажу, дожидавшемуся у входа. Одноглазый пес графа трусил позади, вертя головой по сторонам, будто ему тоже не терпелось вцепиться в горло врагу.

Роуленд оглянулся на дом. Из нескольких окон выглядывали любопытные лица гостей, но в окне спальни Оливии не мелькнула даже тень. Плотно закрытые тяжелые шторы отгораживали ее от всего мира.

Он помог Марго подняться на подножку экипажа. Пес забрался в карету следом за ней. Роуленд не сделал попытки его остановить.

– Если его светлость захочет вернуть собаку, пусть приедет и заберет ее, – сказал он двум изумленным лакеям, прежде чем с шумом захлопнуть за собой дверцу кареты. Борзая уселась на пол экипажа, устроившись поближе к Марго и положив ей на колени огромную голову. Роуленд, притулившись рядом с сестрой, бросил шляпу на сиденье напротив. – Маму хватит удар, когда она увидит твоего нового домашнего любимца.

Марго потрепала пса по лохматой голове, и тот зарылся носом в ее пышные юбки.

– Думаю, в любом случае настало время вернуться домой, – проговорила она.

– В Париж? А как же Арлингтон?

Графиня покачала головой, закусив губу.

– Уверена, я могла бы убедить графа, что Карлоу солгал, но не вижу в этом смысла. Наши отношения не выдержат скандала вокруг расстроенной помолвки его дочери, а тебе теперь откажут от дома. В нынешних обстоятельствах у меня нет желания оставаться в Лондоне. А поскольку у тебя тоже нет особых причин здесь задерживаться, ты мог бы проводить меня домой и провести несколько месяцев во Франции, зализывая раны.

Роуленд обнял сестру, она склонила голову ему на плечо. Марго была права, хотя ему чертовски не хотелось это признавать.

– Мне необходимо отправиться в Париж. На то есть свои резоны. А твое присутствие поможет разрешить главную трудность.

Марго слегка отстранилась, бросив на брата внимательный взгляд.

– Речь идет о твоей воображаемой любовнице?

Роуленд кивнул. Разумеется, Марго сумела сложить два и два, получив верный ответ.

– О мисс Бенс-Джонс. Она помолвлена с Джоном Блейкли, но брат пытается заставить ее выйти замуж за другого. Он совсем распоясался после смерти отца. Несколько недель назад сэр Кристофер попытался принудить сестру силой, и она бежала из дома.

– И с тех пор ты скрываешь ее?

– Не я один, мы с друзьями действуем сообща. Лорд Леонидас сейчас в своем загородном имении, и мы спрятали беглянку в его городском особняке. Должно быть, Карлоу видел меня, когда я доставлял мисс Бенс-Джонс письма Блейкли.

– Ты болван, Ролли. Тебе об этом известно? Конечно, ты действовал с самыми добрыми намерениями, и все же ты болван.

Филипп заподозрил неладное, когда дочь не вернулась в Лондон, как было условлено. Однако он успокоил себя мыслью, что Оливия, возможно, задержалась в пути или по каким-то причинам решила остаться в Холиншеде еще на пару дней.

Он понял, что случилось нечто серьезное, когда попытался увидеться с Марго и услышал в ответ от дворецкого Моубреев, что графиня уехала утром в Париж. Тревога Филиппа сменилась гневом. Что, черт возьми, могло произойти за одну-единственную ночь? Как могла Марго оставить его вот так, не сказав ни слова? Это казалось невозможным, немыслимым.

Вернувшись домой, Филипп обнаружил на подносе в холле толстую пачку писем. Перебрав их, он быстро отложил в сторону деловую корреспонденцию и приглашения на приемы. Интерес представляли лишь три письма. Одно было от дочери, второе от Генри. Третье, запечатанное простым голубым воском, несомненно, отослала женщина. Филипп повертел в руках конверт, надписанный изящным незнакомым почерком. Послание Марго.

Ему вдруг захотелось подкрепить себя глотком бренди. Он наполнил бокал. Что бы ни случилось в Холиншеде в его отсутствие, ответ следовало искать в этих трех конвертах.

Ливи писала коротко и сухо. Не давая никаких объяснений, она извещала отца, что ее помолвка разорвана, и выражала желание остаться в Холиншеде до конца сезона. В каждой ее строке, в каждом росчерке пера сквозили обида и гнев.