Цветы из огненного рая - Сара Ларк Страница 65

Третий возможный жених, тоже военный, постоянно жил на земле Ван-Димена – в Австралии! Коренное население там уже уничтожили, зато военные здесь охраняли полчища каторжников. «Джейн могла бы стать хозяйкой большого дома», – жеманно заявил мужчина. Судя по всему, он собирался делать карьеру в политике и ему нужна была жена, которая налаживала бы связи в обществе. Насколько мало подходит для такой цели Джейн, он понял при первой же встрече.

Поэтому девушка могла выбирать только между Кристофером Фенроем и лейтенантом Аркинсоном, и ей казалось, что Кристофер и его ферма – меньшее зло по сравнению с Аркинсоном и войной. Уже хотя бы потому, что лейтенант вряд ли позволил бы ей разрабатывать планы военных действий. А Кристофер…

Молодой человек был прав: у Новой Зеландии есть огромный потенциал, и ферма на равнине Кентербери может принести большой доход. Но только не под его управлением. Если Джейн оценила его правильно, Фенрой понятия не имел, как руководить делом. Он с удовольствием говорил о проекте, но бросалось в глаза, что до сих пор он не задумывался о бухгалтерии, подборе персонала, планах, расчетах и всем том, о чем необходимо думать при основании предприятия. И в этом случае Джейн могла взять все в свои руки. Нужно только натолкнуть Кристофера на мысль привлечь ее к управлению фермой. Девушка была вполне уверена в том, что сумеет должным образом запугать его. Он уже сейчас не мог ей ни в чем отказать. Другим женщинам приходилось с этой целью ублажать своих супругов, и обычно не без успеха, поскольку мужчины с охотой им подчинялись…

Джейн еще раз критически осмотрела себя в зеркале. Нет, такая стратегия не для нее. Тут она вспомнила вторую причину, по которой выбрала Кристофера: неизбежная и неприятная физиологическая сторона брака. Ни Фенрой, ни Аркинсон не пробудили ее страсть, но так или иначе ей придется позволить супругу лечь на нее сверху, а затем обменяться с ним телесными жидкостями – по крайней мере, именно так она понимала супружеский долг. И в этом случае она предпочитала молодого стройного Фенроя, нежели обрюзгшего Аркинсона, от которого исходил легкий запах пота даже тогда, когда он практически не двигался.

Значит, Кристофер… Она вздохнула. Что ж, по крайней мере, он ее боится…

Под вечер Кристофер явился в дом Бейтов на прием по случаю торжественной церемонии бракосочетания. Агент отказался от мысли обвенчать свою дочь в епископальной церкви, скорее всего, чтобы не настраивать против себя немецких переселенцев. Поэтому по случаю свадьбы украсили особняк. Торжественная церемония должна была проходить в салоне, где дворецкий уже рассаживал по местам первых гостей. Горничные приветствовали вновь прибывших, желавших поскорее снять с себя промокшие плащи и куда-нибудь их положить, где они не будут никому мешать, а может быть, даже немного подсохнут. Дверь Кристоферу открыла Кэт – и впервые после их совместного бегства он оказался лицом к лицу с девушкой, которая не только по-прежнему преследовала его в снах, но и стала источником угрызений совести. Он не ожидал, что Кэт получит столь низкую должность.

– Оставь это, – сказал он, неприятно удивленный тем, что она присела перед ним в реверансе. Его вновь очаровала ее грация, как и узкое лицо под чепцом, едва прикрывавшим ее золотистые волосы. – Кэт, это я, Кристофер. Не надо падать передо мной на колени.

Кэт ответила на шутку горькой улыбкой.

– Нас этому обучили, – ответила она. – А поскольку Мэри… – она кивнула головой в сторону другой горничной, – и без того постоянно подозревает, что я вот-вот достану откуда-нибудь булаву и начну драться, я стараюсь вести себя цивилизованно.

– О, Кэт! – Кристофер совсем расстроился. – Тебе не нравится это место, я так и знал, но я действительно пытался…

Молодой человек осекся. Неужели он и правда сделал все возможное, чтобы найти для нее другое место? Конечно, он говорил о ней с Таккеттом, и тот даже проявил интерес. Но, будучи главным землемером, он был слишком занят, кроме того, они все время разъезжали по Северному острову… Меньше всего Таккетт думал о приемной дочери маори, с которой никто в Нельсоне не знал, что делать.

– С тобой хорошо обращаются?

Кэт пожала плечами.

– Конечно, – сказала она. С тех пор как Кэт оказалась в Нельсоне, она постоянно напоминала себе о том, что в прошлом ей жилось намного хуже.

В отличие от Кристофера, Кэт не считала работу у Бейтов унизительной. Когда еще была жива миссис Хемплмен, место горничной казалось ей недостижимой мечтой и высокой ступенькой в общественной иерархии. А у маори все женщины занимались домашней работой, вне зависимости от положения в обществе. Те Ронга вместе со всеми принимала участие в приготовлении пищи, ткала, работала в полях… Маори не считали какой-либо труд постыдным. Если человек умел делать что-то хорошо, что бы это ни было, он мог добиться уважения и завоевать титул тохунга.

В доме Бейтов, однако же, получить признание хозяев было практически невозможно. Миссис Бейт критиковала все, что делали Кэт и Мэри, при этом она употребляла очень резкие слова, ругала девушек и отчитывала их так откровенно, что Мэри после этого порой разражалась слезами. Кэт старалась подражать мистеру и миссис Ханзен, которые стоически переносили капризы миссис Бейт. Однако радости работа в таких условиях не приносила, тем более что дочери Бейта перенимали у матери манеру обращения со служанками. Особенно донимала персонал Джейн, которая вечно пребывала в дурном настроении. Кэт не любила ее и вплоть до этого дня не верила, что Крис Фенрой действительно хочет на ней жениться.

Однако ей было неприятно слышать о его брачных намерениях. Она не могла понять, почему он так поступает, и старалась не думать о нем плохо. В конце концов, между ними ничего не было, и она не искала себе мужчину. Несмотря на это, ей не хотелось представлять себе Криса и Джейн вместе… А может быть, ей просто было его жаль.

Эта мысль прибавила Кэт мужества, и она смогла улыбнуться ему ободряюще:

– У меня действительно все в порядке, Крис. С Бейтами не всегда просто, но мистер и миссис Ханзен очень милы. Они… они не требуют, чтобы я…

Кэт умолкла. В Нельсоне ей было неуютно не только из-за придирчивых хозяев. Еще больше хлопот доставляла ей слава «туземки», «любовницы маори» или «дикарки», с которой она была вынуждена постоянно бороться. Она сделала ужасную ошибку, в первый же день рассказав свою историю миссис Робинс. Но Кэт не могла знать, как люди воспримут сплетни, которые вдова разнесет по всему поселению. Кэт не сообщила миссис Робинс ничего такого, что могло ее скомпрометировать. В конце концов, что постыдного в том, чтобы быть приемной дочерью знатной женщины маори, да еще и целительницы?

Однако жительницы Нельсона превратили ее историю в нечто невероятное. В то же утро Мэри услышала на рынке, что Кэт принимала участие в военных походах, рубила на куски врагов племени и чуть ли не пожирала их сырую плоть. Конечно же, она делила постель практически со всеми мужчинами племени – наверное, так истолковала миссис Робинс тот факт, что все маори спали в одном общинном доме. Хорошенько подумав, Кэт поняла, откуда взялись другие слухи, – миссис Робинс жадно расспрашивала ее об обычаях маори, и ничего не подозревающая Кэт ей отвечала. Как она могла подумать, что, к примеру, ее рассказы о каннибализме в Полинезии воспримут настолько буквально?