Причуды богов - Елена Арсеньева Страница 65

Сначала она была слишком встревожена, чтобыдумать о чем-то другом, кроме одного: удастся ли вообще сдвинуть с места этотплот? Но вот веревка заскользила в руках, под бревнами засвистела, запела вода,ближний берег качнулся, неохотно попятился… Плот пошел, пошел! Юлия чуть невскрикнула от восторга: сколько раз она убеждалась, что не боги, совсем не богигоршки обжигают! Ликование переполняло ее, она то и дело оглядывалась, какбыстро отдаляется берег. Противоположный наплывал, качаясь, и Юлия с восторгомделала новый и новый рывок, перехватывала веревку все дальше и дальше.

– Потише! – выдохнула за спинойВанда. – Я за тобой не поспеваю. Да и руки сотрешь.

«Уже стерла», – подумала Юлия: ладони ипальцы жгло как огнем. Этак долго не выдержать. К концу переправы этотнаскольженный, будто стальная струна, канат будет красным от крови, и они сВандой не смогут держать поводья. Она подняла край широкой юбки, перехватилаканат подолом и облегченно вздохнула: сразу стало лучше.

– Сделай так же! – крикнула, неоглядываясь. – Сделай как я! – И осеклась, увидев, как затанцевалиобеспокоенные ее криком кони.

Какую глупость они сотворили, не подумавпривязать коней! Да и вообще все можно было сделать куда как проще: привязатьканат к коню. Он его и тащил бы, переправляя одну из путешественниц, скажем,Ванду. Потом, на противоположном берегу, ее конь тащил бы плот, на которомпереправлялась бы Юлия со своим вороным. Но теперь поздно. Теперь они насередине реки, обратного хода нет, надо лишь молиться, чтобы кони неразбуянились, не сорвались в воду. Еще слава богу, что поверх бревен плотауложен дощатый настил, потому что если бы копыто соскользнуло и попало вопасную щель… ох!

Не иначе, накликала: разволновавшись, гнедойВанды так топнул, что доска треснула и отлетевшая щепка впилась ему в голень.Коротко ржанув от боли, гнедой подпрыгнул всеми четырьмя копытами, и досказаерзала под ним.

Вороной пока что стоял спокойно, хотя и началпрядать ушами.

– Тихо, тихо! – проговорила Юлия, пытаясьголосом успокоить гнедого, но тут встревоженная Ванда резко крикнула:

– Стоять! – и…

Ах, нельзя кричать ни на детей, ни на коней!Первые от этого замирают, прячутся в себя, как в скорлупку, а вторые… Ониделают то же, что сделал гнедой: теряют голову.

Злобно раздув ноздри, он отбил такую чечетку,что встревоженный вороной Юлии попятился на свободный край. Тяжестьпереместилась, плот накренился, вода с шипением накрыла доски… воронойпоскользнулся и сорвался в воду.

* * *

Поводья взлетели и перехлестнулись черезверевку.

Теперь конь не мог отплыть от плота и как быповис в воде: течение тащило его под бревна, но умный вороной не бился, словнопонимая, что так вернее погубит себя, а только косил мученический взгляд наЮлию и хрипел.

Все произошло быстрее, чем в мгновение ока.

Юлия вцепилась в спутанные поводья, развязалапетлю, швырнула поводья на шею коня и рванула веревку в другую сторону, чтобыпридержать плот и дать возможность вороному отплыть.

Конь оказался сообразительнее, чем Ванда… Таже, видимо, с испугу, еще дергала веревку в прежнем направлении, с прежнейсилой. Девушки столкнулись так, что Юлия не удержалась и упала на колени. Вовсеобезумевший гнедой взвился на дыбы, навис над Юлией, та с криком откатилась всторону… и свалилась с плота.

По счастью, она падала боком, а не внизголовой, иначе облако намокших юбок накрыло бы ее, как мешок, и утопило бысразу.

Юлия вырвалась из воды, встряхнулась икончиками пальцев успела вцепиться в единственное, что увидела: в край плота.

Ванда бросила канат и теперь прыгала вокруггнедого, пытаясь поймать его поводья и усмирить, но при этом не получить ударакопытом. А тот, одурев, совсем разошелся.

– Ноздри! – выдохнула Юлия. – Ноздриему зажми!

Но это был глупый совет. Вот если бы Вандасидела верхом… А так поди дотянись до задранной, оскаленной морды, покрытойпеною! Да и пальчики у нее слабоваты.

Словно в ответ, Ванда вдруг размахнулась иударила взбесившегося коня кулаком в переносицу. Тот по-человечески изумленноахнул и стал как вкопанный.

Ванда мгновенно собрала поводья, схватила конявозле удил, не давая шевельнуться, – и замерла, словно окаменев, словновраз забыв обо всем на свете – и о Юлии тоже. А той нелегко приходилось!

Холод сразу достал до самого сердца, но этотеперь были пустяки. Течение волокло под плот, руки скользили, она пыталасьухватиться за скользкие доски, перебраться хотя бы к краю плота, вцепиться встолбик, но платье тащило в глубину, и тяжесть эта делалась с каждым мгновениемвсе неподъемней, все нестерпимей, смертельней.

– Дура! Привяжи коня, спасай девку! –пролетел вдруг над рекой звучный мужской голос, и Юлия попыталась поглядетьвверх, потому что он показался ей воистину гласом с небес. Или бредом? Нет,Ванда его тоже услышала, потому что от изумления подскочила, будто огретаякнутом, уставилась на берег, ахнула, схватившись за горло… Но тут же иопомнилась, бросилась выполнять приказание.

О, как медленно, как невыносимо медленнодвигалась она! Юлии, у которой уже стоял в глазах кровавый туман, почудилось,что эти последние мгновения своей жизни она существует как бы в двух мирах: водном стремительное и неумолимое течение вырывало из пальцев скользкие доски, вдругом Ванда будто бы танцевала вальс на счет «шесть», а то и «восемь», еледвигаясь, путаясь в поводьях, привязывая присмиревшего, одуревшего гнедого ксередине веревки, медленно, словно боясь замочить юбки, опускаясь на колени,пригибаясь к мокрым доскам, протягивая руки к Юлии… и нависая над ней с этимипротянутыми руками, медленно, почти до невразумительности медленно выговаривая:

– Дай слово, что никому не скажешь проЗигмунда!.. Не то утоплю сейчас, клянусь, як пана Бога кохам!

От изумления Юлия разжала пальцы, вмиг ушлапод воду, и последнее, что она успела увидеть, были руки Ванды, беспомощнопытавшиеся схватить ее.

Она не утонула тотчас же только потому, что отпотрясения глубоко вдохнула прежде, чем погрузилась, потому что глаза ееостались широко открыты, потому что течение оказалось сильнее, чем тяжестьнабрякших юбок… Она увидела черное, осклизлое дно плота, когда ее проволоклопод ним; потом снова просветлело в глазах – значит, плот позади, можновынырнуть, если удастся.