Скандальный - Л. Дж. Шэн Страница 64

– Тео? – переспросил я.

Мне казалось, что я уже слышал это имя, но не был уверен, где и когда. Очевидно, что была чертова куча всяких Тео. Но какой-то мучительный зуд внутри настойчиво подсказывал мне, что я знал Тео, о котором она говорила. По крайней мере, знал о нем.

– Да. Он мой брат. Он родился, когда мне было шесть лет. Сейчас ему двенадцать. Но… во время родов возникли сложности. Маме дважды стимулировали роды. Пуповина обвилась вокруг его шеи, но к тому времени роды уже начались, и ей не могли сделать кесарево сечение. Он надолго… остался без кислорода.

Она прокашлялась, подняла взгляд и, нахмурившись, погрузилась в воспоминания.

– Я помню, как спрашивала у мамы, почему он так странно выглядит, задолго до того, как стало известно обо всех его проблемах. Отец распсиховался. Он был топ-менеджером в своей суперпрестижной фирме и усердно работал над имиджем. Он не хотел, чтобы произошедшее запятнало его драгоценную карьеру и идеальную семью. Ему предложили открыть филиал в Нидерландах, и он согласился, но главным образом ради того, чтобы спрятать Тео. У него аутизм, эпилепсия и церебральный паралич. Он другой. Совсем не такой, как все, – Эди издала смешок, но взгляд ее стал мягче. Будто разговоры о брате ее успокаивали. – Но еще он умный. И добрый. И невероятно храбрый. Он очень снисходительный и терпимый, и когда я навещаю его, всегда улыбается, будто я лучшее, что есть на свете. Он не жалуется, что мои родители никогда его не навещают. Не плачет, что ему выпала такая судьба, такая жизнь. Поэтому я поддерживаю его. Всегда поддерживаю.

Моя ладонь вспотела в ее руке, но я не хотел ее убирать. Я хотел узнать больше.

– А где Тео сейчас?

– В специализированном интернате в Сан-Диего. Честно говоря, это прекрасное учреждение, но пребывание в нем стоит уйму денег. Отец хотел отослать его подальше, куда-то на Восточное побережье, чтобы вообще не иметь дел с его присутствием. Сотрудники призывают членов семей постоянно навещать воспитанников и участвовать в их жизни, но Джордану это не нравится. Не думаю, что он хотя бы раз навещал его за последние годы. Мама приезжает каждый год на Рождество, чтобы поздороваться и подарить подарок. Но дабы Тео оставался там, мы с отцом договорились, что я буду оплачивать половину ежемесячной оплаты. Иначе он заберет его у меня.

Я презрительно хмыкнул.

– Наверняка это целая куча денег.

– Двенадцать тысяч долларов, – кивнула она.

– Но почему? У твоего отца достаточно денег, чтобы начать войну с Канадой. И, наверное, выиграть ее.

– Чтобы смотреть, как я изворачиваюсь. Смотреть, как у меня ничего не выходит. Список можно продолжать. С тех пор, как Джордан понял, что я не отказываюсь от брата, продолжаю каждую неделю видеться с ним и делаю его частью нашей семьи, он обозлился на меня. Он не может понять, почему я упорно остаюсь здесь и не уезжаю в какой-нибудь хороший колледж.

– А твоя мать?

– Она слишком слаба, чтобы справиться с Джорданом, и слишком ранима, чтобы разбираться с Тео и его потребностями. Впервые она попыталась лишить себя жизни… – Эди замолчала, уперлась локтями в колени и опустила голову между рук. – Сразу после того, как отец отправил его в интернат. Она хотела, чтобы он был рядом. Хотела заботиться о нем. Но все это очень сильно на ней сказывалось. Она хотела быть хорошей матерью, но не могла.

На миг я задумался, не было ли у Вал такой же проблемы. Возможно ли, что она хотела стать лучше ради Луны, но не смогла, и поэтому решила свалить. Я поднес наши руки к губам и оставил поцелуй на ее мягкой коже. Эди закрыла глаза и растворилась в моменте.

Я уже был сломлен, а с ней это только происходило. Но оттого было еще больнее.

– Поэтому ты преследуешь меня? Отец угрожает, что отошлет Тео прочь?

Эди вновь кивнула и убрала руку. Слезы опять выступили на ее глазах. Но она опять не позволила им пролиться. Меня это восхищало.

– Он сказал, что Тео отправят в Нью-Йорк, если я не достану флешку.

– Я могу отдать тебе свою флешку без той информации, которую он ищет, – предложил я, не думая.

На хрен мне беспокоиться о том, что Джордан приберет к рукам кучу договоров и контактных данных, к которым у него и так уже был доступ? Для меня не было никакой разницы. А на флешке в основном была как раз такая информация. Куча дерьма, которую можно найти на учетных записях компании, если провести общий поиск по нашим базам данных. На ней был лишь один файл, который вел к нескольким другим документам с информацией, которую он хотел заполучить…

– Он знает, Трент. Неважно, что ты задумал, он не глуп. Он уже понял: все, что ты накопал на него, хранится на флешке, и ожидает, что там оно и будет.

Хороший аргумент. В особенности притом, что мне было известно, как и зачем он узнал об этом. Я встал и принялся медленно расхаживать перед ней.

– Дело в том… что мне разрешают навещать Тео только по субботам. Поэтому субботы для меня неприкосновенны. Если я попытаюсь прийти завтра, меня не пустят. Мне кажется, отец платит кому-то взятки или вроде того.

– Вот почему ты так сильно ненавидишь богатых людей.

Я потер затылок рукой и уставился в пол, расхаживая вперед и назад. Если подумать, все было очень просто. Ее отец выбрал карьеру и деньги вместо семьи, потому она ненавидела и деньги и отца – то, что разрушило ее жизнь.

– Ага, – она опустила руки на бедра и понурила голову. – Люди делают глупости ради денег. Богатство пожирает нравственные качества и вынуждает терять из виду то, что действительно важно.

– Не всегда, – возразил я.

У меня не возникало такого чувства. Возможно, потому, что, родившись в небогатой семье, я всегда знал, что можно и нужно выжить и без денег. Но мне нравилась моя жизнь состоятельного мужчины. Просто не до такой степени, чтобы мог отказаться от всего, что поддерживало во мне жизнь. Моей дочери, родителей и друзей. Я бы, и глазом не моргнув, потратил каждый доллар, отдал бы все свои деньги, лишь бы Луна обрела голос. Эди подняла взгляд и ответила мне усталой улыбкой.

– Ты хороший человек, Трент.

В этом я сомневался, но мысль о том, что я должен быть хорошим, пусть даже только ради нее, крепко мной завладела.

Мы просидели там еще полчаса, а потом я вышел взять нам сэндвичей в ближайшей забегаловке. Мы поели, сидя на влажных, покрытых каплями скамейках возле больницы, а потом вернулись в приемную на четвертом этаже. Эди, словно ребенок, жевала ворот майки и смотрела в окно. С тех пор, как я приехал, она уже дважды пыталась дозвониться до отца. Он так и не взял трубку.

– Тебе, наверное, пора идти. Уже очень поздно, и Луна будет волноваться. К тому же непохоже, что я смогу уйти в ближайшее время, так что…

– Я останусь, – я отмел ее волнения.

Не потому, что поступить так было человечно, ведь к черту эту человечность, а потому, что она была здесь одна, и я, как эгоист, хотел, чтобы она была со мной. Неважно как. Даже в таких обстоятельствах.