Богиня - Маргарет Пембертон

– Мне она ни к чему, и будь я проклята, если заберу ее домой! – заявила девушка, злобно швыряя вопящий сверток в руки испуганной молодой монахини.

Сестра Франческа уставилась на нее словно громом пораженная.

– Но вы не можете оставить ее здесь, – в ужасе запротестовала она. – Это сиротский приют. Мы принимаем только детей, у которых нет родителей. Существуют правила… предписания…

– К чертям правила, – фыркнула девушка без всякого почтения к монашескому сану собеседницы. – Не нужна она мне, и нечего уговаривать! Я отдаю ее вам, и вся недолга!

– Ну же, Лу, что ты там торчишь? – нетерпеливо окликнул молодой человек, сидевший в потрепанном «Форде-Т», припаркованном неподалеку от приюта. Мотор громко взревел.

Франческа лихорадочно оглядывалась в поисках помощи. Сегодня утром она, как обычно, направлялась в монастырский курятник собирать яйца, но мчавшийся по пыльной дороге автомобиль неожиданно преградил ей путь. Монастырь стоял в нескольких сотнях ярдов от Тихого океана, и его высокие белые стены неприступно сверкали на солнце. Никого. Ни единого человека вокруг. Дети в классе. Остальные монахини заняты ежедневным монотонным трудом. Маленькое тельце, туго завернутое в шаль, извивалось, пытаясь высвободиться.

– Мне пора, – пробормотала девушка, разглаживая воображаемую морщинку на юбке из дешевой блестящей ткани, и шагнула прочь, покачиваясь на убийственно высоких каблуках.

– Нет! – в смятении выпалила сестра Франческа.

Девушка выглядела не старше ее самой. Восемнадцать-девятнадцать, не больше. Волосы неумело обесцвечены и мелко завиты. Сестра Франческа совершенно не к месту подумала, что под темной помадой и толстым слоем косметики лицо незнакомки необычайно хорошенькое.

Девушка открыла дверцу «форда» и скользнула внутрь. Сестра Франческа побежала за ней, путаясь в длинном монашеском платье.

– Нет! Подождите! Вы не можете бросить свое дитя просто так! Я не знаю вашего имени… адреса…

Девушка повернула голову, задумчиво глядя на монахиню, пока машина вновь выезжала на проселочную дорогу.

– Мое имя значения не имеет. Ее… – она равнодушно кивнула в сторону ребенка, – …ее зовут Дейзи.

Незнакомка откинулась на сиденье, обтянутое потрескавшимся винилом, и закрыла глаза, словно усталость наконец одолела ее. «Форд» рванулся вперед, быстро набирая скорость. Сестра Франческа в отчаянии метнулась следом.

– Остановитесь! Остановитесь, пожалуйста!

Но никто ее не слышал. Никто не обращал внимания. Она бежала, пока не выбилась из сил, пока автомобиль не превратился в крошечную черную точку, несущуюся к шоссе Санта-Ана. Только тогда монахиня, споткнувшись, замерла и крепко прижала к себе младенца.

«Форд» исчез. Почти над самой головой пролетела птица. Невдалеке фермер окапывал апельсиновые деревца в саду. Монахиня присмотрелась к ребенку. Он по-прежнему кричал, крепко стиснув кулачки, яростно сверкая глазами. Совсем маленький, всего несколько дней как родился.

Сестра Франческа вздохнула и, по-матерински укачивая малышку, бормоча нежные слова, повернулась и направилась к монастырю.

Жемчужно-серый свет первых солнечных лучей пробился через щели в ставнях. Дейзи проснулась с ощущением необыкновенной радости. Сегодня праздник Святого Иосифа. Особенный день. Во время заутрени будут читаться дополнительные молитвы, посвященные покровителю крошечного калифорнийского городишки Сан-Хуан-Капистрано.

Однако сердце восьмилетней Дейзи сжималось от нетерпеливо-радостного ожидания не только в предвкушении праздника. Дело в том, что именно день Святого Иосифа стал невероятно дорогим для нее. Сегодня в Капистрано возвращались ласточки.

Девочка не помнила, когда впервые она увидела тучи птиц, стремившихся на сушу со стороны Тихого океана. Казалось, они заслоняли собой солнце и наполняли воздух шумом крыльев. Сейчас Дейзи помнила лишь благоговейный восторг. Светлую радость и невыразимое счастье.

Они были так прекрасны, так грациозны, и… и так свободны! И Дейзи поняла, что чудеса действительно бывают. Сестра Доминика, старая и ужасно строгая, на чьем попечении находилась Дейзи вместе с остальными двадцатью питомицами, не раз твердила им это. Чудом было появление Девы Марии перед Святой Бернадеттой. Чудом было превращение Спасителем воды в вино. Но это чудо было первым, которое предстало глазам Дейзи, – стаи щебечущих ласточек, возвращавшихся каждый год в один и тот же день и почти в тот же час.

Но было еще слишком рано – половина шестого. Маленькие, свернувшиеся клубочком девочки мирно спали в постелях, расставленных в скудно обставленном дортуаре [1].

Пройдет еще не меньше получаса, прежде чем колокольчик сестры Доминики вырвет их из блаженного сна.

Дейзи спустила ноги на натертый деревянный пол. Сестра Доминика станет ругать ее за то, что она нарушила раз и навсегда установленный распорядок, но девочке было все равно. Конечно, сестра наложит на нее покаяние и придется с полчаса читать молитвы, перебирая четки, или идти на исповедь. Какое ничтожное наказание за радость видеть появление первых ласточек на горизонте!

Девочка натянула форменное платьице из грубого синего полотна и потихоньку вышла в умывальную. Холодная вода обожгла щеки. Дейзи насухо вытерла лицо, причесалась и заплела косы, как ее учили. К тому времени, когда она закончила туалет, руки ныли, и сама она с отчаянием понимала, что результат отнюдь не удовлетворит неумолимую сестру Доминику.

Она остановилась и долго смотрелась в потрескавшееся зеркало над раковиной. На нее глядели огромные глаза, сиявшие с маленького заостренного личика. Волосы Джесси Салливан завивались в крутые локоны, независимо от того, как бы туго ни были заплетены, и сестра Доминика никогда не читала ей нотаций. Сестра Доминика любила Джесси, но та и впрямь была очень хорошенькой – розовые щечки и голубые глаза, того же цвета, как на образе Святой Девы в монастырской часовне. Интересно, знает ли сестра Доминика, что Джесси вечно врет, и дважды умудрилась спрятать мел, так что приходилось задерживать уроки, пока не принесут новый из кладовой.

Весь класс пострадал из-за трусливого молчания Джесси, когда сестра Доминика сурово потребовала, чтобы злоумышленница встала и выступила вперед. В этот вечер все отправились спать без ужина, но Джесси исчезла на четверть часа между вечерними молитвами и сном, и Дейзи совершенно не по-христиански задавалась вопросом, уж не провела ли Джесси эти пятнадцать минут с сестрой Доминикой и не была ли, вернувшись в дортуар, куда менее голодна, чем остальные.

Девочка, пожав плечами, выбросила из головы и Джесси Салливан, и сестру Доминику. Ее занимали вещи гораздо важнее: откуда прилетают ласточки и куда улетают.