Лимоны желтые - Кайса Ингемарсон Страница 64

– Нет. – Что-то в ее голосе заставило Агнес насторожиться.

– Но вы же зачем-то звонили?

Ответ снова последовал не сразу:

– Тобиас кое-что вчера забыл.

– Вчера? – переспросила Агнес. – У Лиса?

– У Лиса? – Женщина рассмеялась. – Да, конечно. У Лиса.

То ли в голосе женщины, то ли в ее словах, то ли в звонком дразнящем смехе было что-то такое, что Агнес, не удержавшись, задала еще один вопрос:

– Значит, сказать Тобиасу, что звонила Ида?

– Да. – И тишина.

Агнес отчетливо представила себе, как блондинка с колечком на пупке и «реальными буферами» кусает губы от досады: она себя выдала.

В этот раз Агнес не пришлось бросать трубку. Она услышала щелчок, разговор был окончен.

* * *

Она не плакала, не кричала, не валялась без чувств на кровати, на диване или на полу. Не впадала в отчаяние, не боролась с приступами тошноты, не задыхалась от вставшего в горле комка. Нет, она просто поставила на место телефон и взялась за дело.

Это не заняло много времени. Методично, спокойно и быстро Агнес собрала его вещи. Поношенные джинсы, зубная щетка, гель для волос, несколько дисков, красная электрогитара «Фендер» и сумка с одеждой, большую часть которой она вытащила из корзины с грязным бельем.

Кучка на лестничной площадке оказалась до смешного маленькой. Хотелось, чтобы вещей, которые она выкинула из своего дома, было больше, чтобы эта куча была такой же огромной, как ее яростная решимость. Не будь гитара сломанной, она могла бы шарахнуть ее об стенку. Если б у него был рояль, она бы его разбила и сожгла… Но рояля у него нет.

Агнес снова оглядела квартиру – всё или не всё? И тут она увидела картину. Безглазый дядька с большим носом. Тобиас обожал Лунделя. Агнес сняла картину со стены – во второй раз, отволокла в прихожую и выставила за дверь.

С таким прибавлением груда вещей на лестнице выглядела солиднее, но Агнес не понравился ее слишком аккуратный вид. Безусловно, одежда в сумке была мятая и грязная, но снаружи этого не заметно, ведь Агнес не поленилась застегнуть сумку на молнию. И красные кроссовки стоят ровненько, как на витрине. Агнес пнула их ногой. Так уже лучше. Но еще оставалось целым и невредимым жуткое полотно Лунделя. В принципе Тобиас просто повесит сумку на плечо, возьмет гитару в одну руку, картину в другую – учитывая ее вес, это, конечно, не очень просто – и уйдет. Как ни в чем не бывало.

Несколько секунд Агнес разглядывала картину, изображающую непонятно что, затем скрылась в квартире и вернулась назад с фломастером. Большим красным фломастером. Первые штрихи дались ей тяжело – не в ее правилах было портить вещи, но она пересилила себя.

Над огромным носом она нарисовала вытаращенные глаза. Теперь это определенно был портрет. Какого-то полоумного мужика. Агнес добавила ему усы. Потом, войдя во вкус, – ярко-красные щеки, серьгу в ухо и конский хвост. Она была так довольна результатом, что у нее даже голова закружилась. Жаль только, после ее вмешательства картина стала лучше. На ее взгляд. Оставалось надеяться, что Тобиасу так не покажется.

Она вошла в квартиру и захлопнула дверь.

После звонка Иды не прошло и получаса, а Агнес уже снова сидела за столом в кухне. Вдруг ей стало страшно. Не от того, что она сделала, и не от того, что она не испытывала ничего, кроме холодного равнодушия. Она испугалась, что это чувство пройдет. Что гнев иссякнет и сменится горькими слезами. Или, еще того хуже, раскаянием, и она опять простит Тобиаса.

Агнес и сама не знала, сколько времени просидела в кухне. Звонок в дверь вернул ее к действительности. Агнес вздрогнула. В дверь снова позвонили. Потом постучали.

В крови резко подскочил адреналин – сработал инстинкт. Но не инстинкт загнанной газели. Агнес бросилась в прихожую, как разъяренный тигр.

– Катись к черту! – крикнула она так громко и с такой яростью, что, казалось, от ее крика дверь должна была рассыпаться на куски. – Убирайся! – На этот раз ее крик был похож на рычание.

Агнес слышала лишь собственное тяжелое дыхание, с лестницы не доносилось ни звука. Неужели он так легко сдался? Агнес почувствовала разочарование: она только-только успела показать клыки. Неужели он даже не вступит в борьбу, не даст ей возможности разорвать его в клочья и выплюнуть кровавые ошметки, как она выкинула из квартиры его грязные трусы?

В дверь снова постучали, осторожно, чуть слышно. Этого было достаточно. Агнес рванулась на звук, повернула замок и настежь распахнула дверь.

– Какого черта! Что ты… – Она запнулась. Дверь, чудом не задев Давида Куммеля, с силой ударилась о стену, скрипнула петлями и отлетела обратно, Агнес еле успела придержать ее рукой. И растерянно посмотрела на Куммеля. Недоговоренное ругательство встало в горле комом, который нельзя было ни проглотить, ни выплюнуть.

– Какого черта вы здесь делаете? – в конце концов выдавила Агнес.

Под ее испепеляющим взглядом Давид попятился.

– Я… я увидел вещи… и подумал…

– Что вы подумали? Какое вам дело до моих вещей? – Не в силах совладать со своей злостью, она набросилась на бедного ни в чем не повинного Куммеля.

– Простите. Я не хотел… – Он отступил еще на пару шагов и попытался нащупать перила. – Не буду вам мешать. – Развернувшись, он быстро пошел вниз по лестнице.

Агнес стояла и смотрела ему в спину. Ее гнев немного утих.

– Подождите! – крикнула она. – Извините, я не хотела… – Куммель уже скрылся из вида, но Агнес слышала, что он остановился. – Просто… – Она сама удивилась, как жалобно это прозвучало.

В наступившей тишине она снова услышала шаги. Через секунду на лестнице показался Давид.

– Я правда не хотел вас тревожить, – осторожно начал он. – Я был на чердаке и, когда спускался, увидел возле вашей квартиры эти вещи и забеспокоился… У вас что-то случилось? – Тем временем он успел вернуться на ее этаж.

Агнес вздохнула. Действие адреналина заканчивалось, по телу пробежала легкая дрожь. Агнес сама не понимала, рада она, что это оказался не Тобиас, или огорчена.

– Я не думала, что это вы, – наконец сказала она. – Извините, что накричала.

– Ничего страшного. – Они смотрели друг на друга, не зная, что делать дальше.

– Может, зайдете? – Агнес оглядела Давида. На этот раз он был не в коричневых вельветовых брюках, а в джинсах и черной футболке. И на ногах – ботинки, нормальные ботинки, и носки.

– Ну… – Он колебался. – Вы уверены? Может, как-нибудь в другой раз? – Он покосился на вещи Тобиаса.

Агнес заметила его взгляд. И опять разозлилась. Значит, из-за Тобиаса она даже не может позвать в гости соседа? Хотя Тобиаса здесь нет, есть только его сумка с грязной одеждой и испорченная картина.

– Уверена, – твердо сказала она. – Входите! – Приглашение больше походило на приказ. Давид осторожно зашел в квартиру. – Хотите чаю? – спросила Агнес. В ее голосе все еще слышалась злость.