Импульс - Кэтрин Коултер Страница 64

Маркус тут же соскочил с кровати и присел на корточки, держа пистолет в правой руке. Он увидел пальцы на ручке двери и заметил, что чья-то рука продолжает толкать дверь дальше.

Неожиданно Маркус бросился вперед и схватил кого-то за запястье, с силой дернув на себя.

Он тут же определил, что запястье женское, и услышал, как женщина вскрикнула от боли.

— Monsieur, поп! С' est moi, Blanchette! [9]

Маркус взглянул на бледное лицо девушки. Губы ее дрожали. Она явно была напугана.

— Что вам здесь нужно? Вы врываетесь в мою комнату среди… — Маркус запнулся, затем перешел на французский. — Qu-est-ce que vous faites ici? Vous venez comme une voleuse! [10]

Маркус встряхнул ее; не сильно, но она все же напугала его, и теперь он разозлился.

— Отвечайте мне! Repondez-moi!

Девушка заговорила тоненьким голоском, почти шепотом, и Маркус понял, что сейчас она напугана не меньше, чем он. Он послал ее сюда, ее любовник, он приказал ей прийти сюда и доставить удовольствие Девлину, да, да, тот человек из бара, сеньор Бертран, ее любовник, мужчина, с которым разговаривал Девлин.

— С' est tout, monsieur, je vous assure! [11]

Маркус взглянул в ее бледное личико: оно казалось мертвенно-белым от толстого слоя пудры, глаза ничего не выражали и все еще были широко раскрыты после пережитого ужаса. Что же ему делать?

Маркус взвешивал в уме возможные варианты, когда почувствовал рядом — совсем близко — опасность, и это напомнило ему его сон — холодный, тяжелый и неотступный. Маркус повернулся на месте, увидел блеснувший металл и тень от поднятой в воздух руки, готовой совершить бросок. Он мгновенно швырнул девушку на пол, прыгнул на нее сверху, стараясь закрыть ее своим телом, и пригнулся вниз. В тот же миг Маркус почувствовал, как нож просвистел мимо уха, разрезая воздух, и, чуть приподняв голову, увидел, как он, проткнув дерево, вонзился в изголовье кровати.

Раздалось приглушенное ругательство, и Маркус увидел, как тень от руки снова поднялась в воздух и серебряное лезвие сверкнуло в бледном лунном свете, льющемся из окна. Неторопливо и спокойно Маркус поднял револьвер, скатился с перепуганной девушки и поднялся на ноги, оказавшись лицом к лицу с Жаком Бертраном.

— Ты, ублюдок! Ты должен лежать сейчас в постели и трахать там во все дыры эту маленькую шлюшку!

Бертран плавным движением замахнулся ножом и нацелил его в горло Маркусу. Все происходило настолько медленно, что напоминало сон, и Маркус увидел себя самого, на этот раз быстрого и стремительного, и сон стал ускоряться сумасшедшими рывками: он вскинул револьвер, четко и хладнокровно прицелился и выстрелил. Пуля со звоном ударилась о лезвие ножа и рикошетом отлетела назад, пройдя через горло Бертрана. Из раны сразу полилась венозная кровь, очень много крови; она не била струей, а просто текла. Бертран уставился на Маркуса, потом перевел взгляд на девушку, которая не отрываясь смотрела на него, скорчившись на полу.

Бертран схватился за горло, и кровь ручьем заструилась по его пальцам. В следующую секунду Бертран тяжело рухнул на пол. Маркус встал перед ним на колени и приподнял ему голову.

— Почему? Почему, черт тебя дери?

— Ты дурак, Девлин, — прошептал Бертран, голос его был таким же тягучим, как и кровь. — Не сидел бы как сыч на этом острове… знал бы, что король мертв… или почти мертв. Оливер примет… его дела. Я от начала и до конца… должен был помогать Оливеру; мне было поручено… убить тебя. Когда обнаружили бы твое тело… все решили бы, что это дело рук… «Вирсавии».

Маркус молча смотрел на Бертрана.

— Я считал, что ты у меня на крючке. Но я ошибся… ошибся…

Раздался негромкий свистящий звук, и голова Бертрана завалилась набок. Залитые кровью пальцы соскользнули с горла.

Вся комната была залита кровью. Маркус услышал позади себя длинные всхлипы Бланшет и повернулся: та сидела, закрыв лицо руками, длинные черные волосы скрывали ее профиль.

— Тише, — сказал машинально Маркус. Мозг его бешено работал. Пуля не наделала шума. Но кто знает… Меньше всего он хотел бы связываться с французской полицией.

Скорее всего его засадят в тюрьму, и он там сгниет. Слава Богу, место, где все произошло, как нарочно было создано для убийств — здесь обитали бродяги и мелкие мошенники, но помимо этого тут было полно пустых складов.

Маркус поспешно затащил тело Жака в комнату и как можно тише прикрыл дверь. На всякий случай он повернул ключ в замке, хотя знал, что это вряд ли остановит того, кто захочет войти сюда. Маркус представил себе, как эта старая карга лезет наверх по лестнице, желая знать, что творится в ее благопристойном пансионе.

Маркус присел на корточки рядом с Бланшет. Он тряхнул ее за плечи и, призвав на помощь все свое знание французского, заговорил мягко, но убедительно. Маркус приказал Бланшет быстро вылезти из окна и отправиться домой vite, vite! [12]) И лучше держать язык за зубами, а не то у нее будут серьезные неприятности с полицией. Он позаботится обо всем. А она должна доверять ему. И теперь ей надо быстро уходить.

— Ne parlez pas aux gendarmes! — повторял он ей снова и снова, — Vous comprenez? [13]

Бланшет уставилась на Маркуса, открыв рот: глаза ее были совсем пустыми. Может, она потеряла рассудок?

— Vous comprenez, Blanchette? Repondez-moi! [14]Наконец девушка кивнула, но дар речи еще не вернулся к ней. Маркус помог ей подняться на ноги и вылезти из окна. Она ни разу не взглянула на тело своего любовника, распластавшееся на постели.

Маркус не двигался до тех пор, пока Бланшет не исчезла в проеме окна. Тогда он быстро подошел к окну и проследил, как она слезла по пожарной лестнице и растворилась в промозглом тумане.

Маркус повернулся к Жаку Бертрану.

— Мне очень жаль, — произнес он и принялся за работу.

Остров Джованни

Март, 1990 год

Рафаэлла не доверяла ему. Это был не страх, нет, она не боялась, но знала, что, попытайся он соблазнить ее, на всем можно ставить крест, как любила говорить ее мать. Когда раздался телефонный звонок, Рафаэлла почувствовала облегчение и быстро устремилась в спальню. Звонил Маркус.

Может, он попал в беду? Рафаэлле не хотелось думать об этом мужчине, но она ничего не могла с собой поделать. Не хотелось беспокоиться о нем, но и с этим она тоже ничего не могла сделать. Этот человек был коварным, и в моменты слабости Рафаэлла не могла не признаться самой себе, что он находился в ее мыслях постоянно. Мог ли он попасть в беду? Ей не хотелось, чтобы кто-то еще причинял ему боль, кроме нее, да и то лишь тогда, когда он заслуживал этого. Хотя, признаться, так происходило довольно часто.