Школа любви - Долли Нейл

День выдался неудачный. В другой раз моросящий, заладивший с самого утра дождь не раздражал бы Элизабет, она даже любила такую погоду, но сегодня все было не по ней. Во-первых, пришлось долго искать цветы. Подумать только, весь Лондон завален ими, а она объезжает магазин за магазином, успела вымочить ноги и вконец испортить прическу — и все напрасно. То единственное, что хотела купить, — отсутствовало.

Ее последней надеждой был магазинчик тропических растений, в который любил заглядывать отец. И тут тоже продавец только развел руками. Из-за непогоды с Антильских островов вот уже три дня не прибывали самолеты. Напольные вазы и корзины, обычно заполненные до отказа свежесрезанными диковинными растениями, оказались пустыми.

Как она не догадалась заранее позвонить на Сент-Кристофер? В память об отце с острова прислали бы хоть контейнер, заикнись только. Да какой толк думать теперь об этом?.. Так что второй месяц со дня смерти горячо любимого отца она отмечала не так, как поклялась в день похорон, и роскошные розы, которыми Элизабет украсила его надгробный камень, отнюдь не радовали ее.

К тому же сегодня закрывалась выставка, куда нужно непременно успеть: еще одно печальное напоминание. Раньше они посещали их вместе, никогда не упуская возможности познакомиться с проектами, разработанными молодыми архитекторами. Отец присматривался к новым идеям и именам, и они потом до хрипоты спорили, что и кого стоит использовать при строительстве новых отелей. Для Элизабет их дискуссии стали настоящей школой, безупречный вкус отца сочетался с абсолютным знанием современного строительного дела.

Сегодняшняя выставка разочаровала ее. Слишком много стекла и алюминия, плоских поверхностей, холодных пространств, где человек чувствует себя как в аквариуме.

По правде говоря, Элизабет была не совсем справедлива. Просто ее захлестнуло раздражение, копившееся весь день. И вовсе не от промозглой погоды и неудачи, постигшей с цветами. Подспудно она знала, в чем дело.

Накануне Элизабет получила телеграмму, подписанную человеком, имя которого шесть лет назад она вычеркнула из своей жизни. Вот что выбило ее из колеи. В офисе, на глазах у секретарши и сотрудников, ей удалось сделать вид, будто это обычная деловая бумага. А ночью Элизабет не сомкнула глаз — столько воспоминаний нахлынуло.

Филипп Клэнси… Какие горькие штуки может выкидывать судьба! Ей казалось (да и в самом деле так было!), его имя для нее пустой звук. Почему же так ноет сердце?..

Элизабет злилась. Оказывается, память о счастливом безрассудстве еще жива в ней. Впрочем она заплатила за него слишком дорогую цену и успокоилась, лишь когда все быльем поросло. Шесть лет — большой срок, недаром же говорят, что время лечит.

В туалетном столике Элизабет нашла таблетки. Не хватает еще одной бессонной ночи! Да и из-за чего, собственно, она позволила себе распуститься?.. Филипп Клэнси, Филипп Клэнси…

Глядя на себя в зеркало, Элизабет несколько раз повторила это имя, как будто была на сеансе у логопеда. Механически, бесстрастно, и осталась собой довольна. Решение было принято. Она не станет откладывать встречу с ним. Завтра так завтра! А сейчас спать. Зря он думает, что она позволит еще раз сломать себе жизнь! С нее хватит. А если рассчитывает разорить ее фирму, пусть пеняет на себя. Она никому не даст вмешиваться в дела компании. И отец никогда не допустил бы.

Элизабет решила, что на завтрашней встрече поможет Филиппу Клэнси это четко понять. Раз и навсегда.

А теперь спать, спать, спать, приказала себе Элизабет и крепко закрыла глаза.

Элизабет Тэлманн, надменная красавица, наследница крупного состояния отца, главы компании «Тэлманн Отель-групп», ожидала приема в офисе мистера Клэнси. Она сидела в элегантном кресле, как будто специально созданном для ее изящной фигурки. Элизабет была одета в потрясающий темно-серый шерстяной костюм, блестящие пепельные волосы лежали волосок к волоску, подстриженные по последней парижской моде. Как всегда, отличались особой изысканностью туфли и сумочка. Прямая спина, покойная поза — во всем облике сквозила абсолютная уверенность в себе, и лишь непроизвольное постукивание пальцами по ручке кресла выдавало скрытое нетерпение.

Из кабинета Филиппа Клэнси появилась секретарша.

— Прошу вас, мисс Тэлманн… Мистер Клэнси ждет вас, — пригласила она Элизабет, распахивая перед ней двери.

Поблагодарив милостивым кивком секретаршу, Элизабет решительно шагнула вперед. Ей стоило немалого труда скрыть мстительный огонек, сверкнувший в карих глазах: она не привыкла, чтобы ее заставляли ждать в приемных…

Ну и кабинетище. Скорее поле для игры в крикет, усмехнулась Элизабет. Пустое кресло у столь же огромного письменного стола озадачило ее. Где он, черт побери? Что за игры?

Наконец она заметила Филиппа. Одетый в темные брюки и белую рубашку, он сидел на террасе за небольшим столиком, накрытым для ланча, и разговаривал по телефону, расположившись спиной ко входу.

Что ж, если он думает сбить ее с толку, то глубоко заблуждается. Элизабет преспокойно переступила порог, вышла на террасу, занимавшую часть крыши здания, где обосновалась фирма Филиппа. Отсюда открывался потрясающий вид на центр Лондона, Темзу и памятник Нельсону на Трафальгарской площади.

В данный момент Элизабет волновал не великий флотоводец, а гораздо более скромный англичанин. Она обошла столик кругом и демонстративно уставилась на Филиппа. Тот же продолжал говорить по телефону, не обращая на нее внимания.

— Твоя секретарша сказала, ты готов принять меня. Как любезно с твоей стороны.

От слов Элизабет веяло арктическим холодом, колючий взгляд буравил. Неужели он считает, она вечность будет торчать тут по его милости?.. Так пусть не заблуждается, ей удастся поставить его на место.

Неторопливо повернувшись, Филипп косо глянул на Элизабет. Их глаза встретились. Не мигая, он выдержал ее острый, как клинок шпаги, взгляд и спокойно продолжил телефонный разговор. Наконец попрощался, по-прежнему не сводя с Элизабет глаз, небрежно положил трубку.

— Привет, Элизабет, — сказал он, одарив ее не очень веселой улыбкой.

На какую-то долю секунды Элизабет утратила самообладание. Она и представить не могла, что волна любви и боли может вдруг охватить ее. Словно неведомая сила объяла, перенеся на шесть лет назад, когда ей было двадцать, и всю ее переполняло счастье, пока она… вернее, пока он… точнее, пока они… не расстались.

Худое, четко вылепленное лицо Филиппа почти не изменилось. Все тот же крупный нос, жестко очерченные скулы, волевой подбородок. Пожалуй, только возмужал. А вот глаза, темно-синие, как северное ночное небо, прежние — умные и цепкие, выдающие безграничное честолюбие и подспудный темперамент. Такой взгляд нелегко было выдержать, не моргая.

Элизабет стерпела, быстро овладела собой. С их последней встречи прошло столько лет, она не собиралась уступать его силе.